Как будто в камере. Открылось окошко, охранник поместил в него своё толстое лицо, позвал Илью подойти. Илья подчинился. На остальных нарах сидели с испитыми харями и исколотыми руками, глаза вытравленные, чуть не бельма. Повернулись ушами к двери, как будто их касалось. Камера была маленькая. Тюрьма. В окошке Илье объявили, что ему предоставлено положенное раз в год свидание. Илья ярко, по-дневному удивился, потому что знал: некому приезжать сюда. Во сне это не Соликамск был, а посёлок в тундре, Илья название услышал: Потьма. Раз в год, задумался он. Это особый режим.
Сокамерники зашипели, захихикали. Они почему-то знали уже, с кем у Ильи свидание и для чего. Илья выбежал из камеры, расставил ноги широко, задрал руки так высоко, как будто его за них под потолок подвесили, макушкой упёрся в стену, лицо в пол обернул. Щёлкнули наручниками, повели по серым коридорам с одинаковыми дверьми без номеров. Как они знают, кто у них где сидит?
Коридор петлял всё время, а Илья загривком старался нащупать, не наставят ли ему в затылок ствол, потому что вот так и казнят – в переходе, на лестнице, обнадёжив свиданием или заморочив переводом в другую камеру. Вроде напомнил сам себе, что нет, уже нет казни, а в затылке всё равно свербело. Но потом коридор кончился – подъездной железной дверью с кодовым замком. У Ильи спросили сзади: код знаешь? Он попробовал: 123-678. Подошло. Замок пискнул, разжал челюсти. Охрана осталась позади. Дверь хлопнула. Дальше – один.
В подъезде стояло лето. Такое лето, когда на улице июльский жар, а внутри чуть влажная бетонная прохлада, и даже из шахты лифта приятно тянет, как из бабушкиного погреба. С улицы были слышны крики – весёлые. Кто-то там играл, дети.
Илья пошёл наверх пешком, хотя лифт вот стоял, приглашал. Но внутри у него всё было чёрное, будто он выгорел. Лучше пешком. Поднялся, куда нужно: в пятьдесят третью квартиру. Верину. Позвонил в звонок.
Открыла – Нина. Бросилась Илье на шею, исцеловала. Она в переднике была, как будто что-то готовила. С кухни пахло сладким тестом, печёными яблоками. Нина сыпала белую пудру на пышную шарлотку. Окна были распахнуты, лето вдувало занавески внутрь, пудра из портсигара летела по столу, Нина чихала смешно и легко, как кошка. Стала втыкать свечки в пирог. Получилось пятнадцать.
Он спросил у неё, что празднуют, почему такое странное число? Она отмахнулась: ну тебя с твоими дурацкими вопросами. Число и число, ничего не значит. Это вообще отвальная. Мы ведь уезжаем с тобой сегодня. Постой, куда уезжаем, это же свидание, я на пожизненном тут. Глупый, какое ещё пожизненное, уже все чемоданы собраны, сам посмотри. Летим в Америку, у нас там машина снята, "Мустанг" без крыши, поедем из Майами в Сан-Франциско через всю страну, месяц в дороге, как мечтали. Вон и визы стоят в паспортах – сам посмотри.
Он проверил – и точно: есть и загранпаспорт, и виза. Фотография в загране его, Ильи, и в то же время словно и не его. Щёки гладкие, без оспин, волосы на висках обриты, а сверху чуб – уложен как феном. Глаза тоже чужие. Блестящие. Меня по этому не пустят, Нин, ты что – я тут сам на себя не похож. Пустят, конечно, ты такой и есть. Он вошёл в ванную, стёр с чёрного зеркала испарину – и в нём, точно, был весёлый, на пять лет самого себя моложе, гладкий и аккуратно уложенный.
А за мной точно не придут сейчас, спросил он её осторожно, чтобы совсем уже за сумасшедшего не сойти. Таксист если только, сказала Нина. Давай скорее! Чай стынет, и шарлотку надо нежной есть, а то будет невкусно.
Она была в белой рубашке, до третьей пуговицы расстёгнута. Свежая, воздушная, очень взаправдашняя. Татуировка – квадраты в квадрате – уже выцвела немного, была синей, а не сочно-чёрной. Что она означает, поинтересовался Илья. Это кью-ар код, объяснила Нина. Мне вместо крестика. Сканируешь его телефоном и попадаешь на сайт Бога. На него просто так не зайти, он луковый, только по ссылке с кода и только из Тора. Правда, Бог там админ, ему только в саппорт писать можно, зато на сайте висит чат-бот, который знает ответы на все вопросы.
Илья поднял телефон, хотел сосканировать, как Нина его научила, но в руках был тюремный, кнопочный, в котором и камеры-то не было. Он его бросил в окно. Дети какие-то подобрали, приняли эстафету. Успеешь ещё, сказала Нина. Я же никуда от тебя не денусь. А теперь уже бежать надо. Такси ждёт. Переодевайся скорее – там вон джинсы чистые, футболка и панама – и погнали! И тёплой живой щекой потёрлась о его щёку. Пахла какими-то цветочными духами.
Продолжение читайте в книге.
Все части романа читайте ЗДЕСЬ.
