Спустя шесть лет советского героя... расстреляли. Внучка Калмыкова Оксана Бакке рассказала Metro историю строителя и его жены Эмилии.

Борьба за Эмилию

Виктор Калмыков, уроженец деревни Калмыковка Тамбовской области, был восьмым ребёнком из четырнадцати. На "Магнитострой" он приехал с двумя братьями. Они устроились шофёрами, а сам Виктор – землекопом.

На стройке он встретил любовь на всю жизнь – Эмилию Бакке. Ей было тогда 16 лет. Она приехала на стройку из Куйбышевской области, работала в столовой.

– Бабушка влюбилась в одного парня, и любовь была взаимная, – рассказывает Оксана Бакке. – Но дедушка стал её добиваться, устраняя соперника. "Колошматил возлюбленного", как говорила мне бабушка. При этом к ней относился трепетно. Говорил: "Миля, всё равно будешь моей, я не отступлю".

В итоге отступил "третий лишний", устав ходить в синяках. Эмилия переживала, но Виктор продолжал "трепетно и нежно" добиваться.

– Бабушка привыкла к его ласковому обращению и согласилась создать семью. Жена стала его будильником. Дед спал всего 3 часа в сутки, много работал и постоянно учился. За год одолел 3 класса общеобразовательной школы. Писал статьи в газету "Магнитогорский рабочий".

Вскоре Калмыков стал бригадиром. Когда домой приходили ребята из его бригады, в шутку спрашивали жену: "Миля, ну как ты с ним живёшь? Он же грубый, как зверь! Все силы из нас выматывает. Требует работать, план перевыполнять. Ни отдыха, ни перекура".

Впрочем, Эмилия всегда удивлялась, слыша подобные описания. Она не представляла мужа таким – в её адрес он ни разу и слова грубого не сказал.

Оксана Бакке сфотографировала одну из страниц журнала

Оксана Бакке сфотографировала одну из страниц журнала "Стройка в СССР", который хранится у неё как семейная реликвия. В кадре – Эмилия и Виктор.

Оксана Бакке

Фото:

Съёмки для журнала

В 1932-м Виктор с Эмилией жили в двух комнатах в бараке. Эмилия была беременна первенцем.

В тот год журнал "СССР на стройке" сделал Виктора героем январского номера – в статье под названием "Гигант и строитель". Претендента выбирали из нескольких человек.

– Кто это будет, решали не фотограф и даже не редактор журнала, – говорит Оксана Бакке. – Решение пришло "сверху". Все фотографии сделали за несколько дней.

Фотограф журнала Макс Альперт шаг за шагом воссоздал путь Калмыкова на стройку, начиная с деревни. Некоторые фото – "из прошлого" – были инсценированы. Как, например, снимок в загсе.

– Многое из того, что написали о дедушке в журнале, – правда, – подчёркивает Оксана Бакке. – Неправдой было что дедушка бедняк. У его семьи было большое хозяйство.

На снимках читатели журнала увидели образцового трудягу. На одной фотографии он возле школьной доски, на другой – в котловане, на третьей – общается в бараке с такими же рабочими. В итоге Виктор Калмыков стал "самым известным строителем в мире": журнал в целях пропаганды выпускался и за рубежом.

Арест и расстрел

К 1938 году Виктор Калмыков добился многого. У него был орден Трудового Красного Знамени, он отучился в партийной школе, ездил в Москву на съезд Коминтерна, стал председателем Комитета по физкультуре и спорту в Магнитогорске.

– Проблемы начались с ареста друга моего дедушки Виссариона Ломинадзе, – рассказывает Оксана Бакке. – Он был секретарём горкома партии Магнитогорска, лично знал Сталина. И стал одним из первых репрессированных. Всем сказали, что он покончил с собой в воронке – машине чёрного цвета, на которых в то время увозили арестованных. Дедушка и его друзья пришли на похороны Ломинадзе.

На следующий день в газете "Магнитогорский рабочий" вышла статья про тех, кто хоронил "врага народа".

– Дедушка возмутился, говорил, что Ломинадзе не враг, что это ошибка и надо ехать к Сталину.

Вскоре Виктора Калмыкова сняли с должности. Причиной назвали "пьянство и разбой".

– Бабушка рассказывала, что ничего подобного со стороны деда не было, – говорит Оксана. – Деда перевели в слесари (или токари – точно не помню). Он ещё надеялся, что с лживым доносом разберутся, всё встанет на свои места. Он тогда сильно верил в справедливость.

Но в один из дней воронок приехал уже за Виктором. Из квартиры изъяли все его вещи. Эмилия рассказывала, что не осталось ничего, что напоминало бы о том, что он там жил.

– Бабушку оставили под домашним арестом. Их старшему сыну тогда было 5 лет, и бабушка была беременна моим отцом Робертом.

Каждый день её вызывали на допрос. Обвиняли в укрытии контрреволюционной деятельности мужа. Уходя на допросы, Эмилия всегда со всеми прощалась. Но следователь был к ней благосклонен.

Он организовал ей свидание с Виктором. На него она пошла с 2-месячным сыном.

– На встрече дедушка сказал, что подпишет признание, чтобы не трогали её и детей. Затем, на одном из допросов, следователь рассказал, что её мужа "завтра повезут в вагонах", можно будет посмотреть. Сказал, в какое время и куда подходить.

На следующий день Эмилия вместе с женой другого арестованного увидела товарняки, набитые людьми. Все люди в них были голые (одежду забирали, чтобы не совершили побег). Увидев двух женщин, они стали махать из вагонов. Эмилия с подругой махали в ответ, хотя не видели своих мужей.

На том поезде Виктора Калмыкова повезли в Челябинск.

– Один из его друзей через 25 лет рассказывал, что встретил деда там, куда их всех тогда отвезли. Увиделись в коридоре: деда вели с допроса. Дед был избит, весь в крови. Его вели вниз. А туда вели только на расстрел.

28 июля 1938 года Виктора Калмыкова судили, приговорили к расстрелу. Приговор привели в исполнение в тот же день. Захоронили в районе "Золотой горы" в Челябинске – сейчас там, на месте массовых захоронений, мемориальный комплекс в память о жертвах репрессий.

Эмилия Бакке надеялась, что её муж жив, до 1992 года.

– Во всех музеях и книгах была разная информация о гибели моего деда, – поясняет Оксана Бакке. – Помню, когда училась в школе, нас повели в музей в Магнитогорске. Экскурсовод, рассказывая о моём дедушке (не зная, что я его внучка), в конце сказала, что мой дед погиб на фронте в 1944 году. После экскурсии я тихонько спросила у экскурсовода, откуда эта информация. Сказала, что я внучка и мы предполагаем, что его расстреляли в 1938-м, но точных сведений нет. Она призналась, что у них нет информации о смерти моего деда и они "придумали" ему такую гибель.

Однако в 1992-м семье Эмилии прислали протокол допроса из челябинской прокуратуры, а также бумагу о суде и расстреле. После этого все сомнения отпали.