"После войны я знал немецкий лучше, чем русский": сын фронтовика рассказал об отце

Metro продолжает цикл публикаций к 75-летию Победы в Великой Отечественной войне. "Дети победителей" – это истории людей, чьи родители воевали на фронте. Сегодняшний материал – о фронтовике Павле Энгельке и его семье

Когда началась война, Георгию Энгельке было четыре года. Он жил вместе с родителями и сестрой Олей в коммунальной квартире на 6-й Советской улице. Отсюда его отец – 39-летний Павел Энгельке – ушёл на фронт.
– Он воевал в артиллерии на Ленинградском фронте, – вспоминает Георгий Павлович. – В начале блокады иногда приезжал домой или передавал с нарочными свой паёк – благодаря этим посылкам с фронта мы, наверное, и выживали первое время... А потом отца перевели на другой фронт, и мы получали от него только письма.

Блокадный бульон
Наступила самая страшная блокадная зима. Квартиру на 6-й Советской, где жили Энгельке, затопило, и семья переехала к маминой подруге в соседний дом.
– 30 декабря 1941 года мне исполнялось пять лет, – рассказывает Георгий Павлович. – И мама во что бы то ни стало решила устроить праздник. На барахолке свою единственную шубу обменяла на полбуханки хлеба, банку свиной  тушёнки и кулёк изюма. Позвали соседей. Зажгли свечку, вскипятили воду. Мама в торжественной обстановке открывает консервную банку, а там... вместо мяса закатана мочалка. Естественно, у мамы началась истерика. Вот сейчас говорят, что в блокаду был каждый за себя. Но это не так, в коммуналках люди держались друг за друга. Соседка  принесла нам бульон, который она сварила из кишок дохлой кошки. Но тогда он показался мне таким сладким и таким вкусным. И свой день рождения, и вкус блокадного бульона я запомнил на всю жизнь.
Георгий рано научился читать и писать. Отправлял письма отцу на фронт, рассказывал о своей жизни, о ссорах со старшей сестрой, просил совета. Отец неизменно отвечал.

Семья смогла эвакуироваться из блокадного Ленинграда только в апреле 1942-го.
– Мама взяла с собой маленький заплечный мешок с самым необходимым и швейную машинку, – продолжает Георгий Энгельке. – Машинка спасала от голода. Где бы мы ни жили, мама всё время чинила чью-то одежду, шила, и за это нам давали какую-то еду.
Сам Георгий начал работать в семилетнем возрасте. Мальчика удалось устроить кучером. Рано утром он отвозил свежий хлеб из поселковой пекарни в магазин, помогал разгружать, и за это получал половину буханки! Относил "зарплату" домой и бежал в школу.
В Ленинград семья вернулась только в конце войны.

1950-е годы. Георгий и Павел Энгельке с родственниками.

предоставлены Георгием Энгельке, "Metro"

Фото:

Встреча с отцом
Павел Энгельке дошёл до Берлина. После окончания войны его не отпустили из армии.
– Он был приписан к частям, которые оценивали ущерб, причинённый нашему культурному наследию, – рассказывает сын фронтовика. – Нужно было находить и возвращать обратно вывезенное в Германию. Отец до войны работал технологом на Кировском заводе. Человеком был разносторонне развитым: разбирался в живописи, прекрасно играл на разных инструментах. Вот его и оставили. А в 1946-м нам разрешили приехать к отцу в Германию...

Георгию было десять лет. Запомнил, что долго ехали на поездах. Наконец, высадились в городе Веймаре.
– Нас встречали несколько офицеров. Я жадно вглядывался в их лица, но отца среди них не было, – вспоминает Георгий Павлович. – Эти офицеры сказали, что папа сейчас очень занят и попросил их встретить семью. Нас накормили яичницей с краковской колбасой. Никогда – ни до, ни после – я не ел ничего вкуснее! С отцом встретился уже в квартире, куда нас привезли. Было ощущение, что я увидел Бога: высокий, в форме майора, вся грудь – в наградах! Мне казалось, что он стал ещё красивее, чем до войны. И это был человек, которому я в своих детских письмах жаловался на старшую сестру!

После войны. Отец и сын Энгельке в своей квартире на 6-й Советской в Ленинграде. Из этой квартиры Павел Энгельке ушёл на фронт, здесь семья прожила первые месяцы блокады.

предоставлены Георгием Энгельке, "Metro"

Фото:

Выучил немецкий
Семья переезжала из города в город. Георгий учился в школах для детей советских офицеров.
– Но везде нас окружали немцы, мы жили среди них, – говорит Георгий Павлович. – Я много времени проводил на улице. После Ленинграда немецкие города казались игрушечными: как будто здесь не было войны! Единственное, что о ней напоминало, это длинные очереди за продуктами у магазинов. Но мы в то время жили нормально: отец получал офицерский паёк, мама даже делилась продуктами с соседями-немцами. Моя мать, эстонка по происхождению, идеально владела немецким с детства. И я вскоре освоил этот язык. В 1948 году, когда мы вернулись в Ленинград, я пошёл в пятый класс – и стал достопримечательностью нашей школы. Учительница немецкого водила меня на уроки к старшеклассникам, и мы разговаривали с ней на разные темы. Открыв рот, слушали нас ученики!

Георгий ещё в 70-х начал делать картины из соломки, создал и возглавил студию флористики.

предоставлены Георгием Энгельке, "Metro"

Фото:

В Ленинграде Павел Энгельке работал инженером.
Георгий после окончания вуза пришёл на Кировский завод, которому посвятил 45 лет. Ещё в 70-х начал делать картины из соломки, создал и возглавил студию флористики. Сейчас выставка работ Георгия Энгельке и его учеников, посвящённая войне и блокаде, открылась в Музее "Русский Левша".