Большой роман недели
Алексей Поляринов
Кадавры
2024. ЭКСМО
Аннотация: События нового романа Алексея Поляринова разворачиваются в мире, где тридцать лет назад произошла катастрофа и по всей стране возникли кадавры –застывшие фигуры мёртвых детей. Главные герои Матвей и Даша отправляются в экспедицию по югу страны, чтобы изучить загадочные аномалии. Во время путешествия они обнаруживают, как присутствие мёртвых изменило быт живых и как живые привыкли делить пространство с мёртвыми.
Наше мнение: Романы Поляринова традиционно сотканы из множества пластов и нюансов, так что они, кажется, начинают жить собственной жизнью. При этом большинство сюжетных линий и мотивов (по ощущениям – намеренно) не завершены, брошены или поданы пунктиром. Так что говорят сами за себя, словно обрывки предложений, пойманных в толпе. Ровно то же самое было с его "Рифом", который недавно удивительно здорово раскрылся на сцене одного из петербургских театров и позволил заново посмотреть на историю с разных сторон.
Сама завязка и мир "Кадавров" – всего лишь фон для работы читателя. Это лёгкое почти во всех смыслах (кроме глубины и разноплановости) роуд-муви, в котором статичные и фантастические статуи детей вкупе с историями встреч и расставаний показаны на фоне постоянной динамики, движения. Весь текст состоит из тех самых намёков, "околотем" и не огранённых сюжетных линий, поэтому от него остаётся очень мощное мыслительно-эмоциональное послевкусие. Это провокация, требующая от нас самих найти все смыслы с ограниченной поддержкой со стороны автора.
Не знаю, о чём Поляринов писал в первую очередь (автор называет это романом о жизни внутри апокалипсиса), но кажется, что в "Кадавров" упакована современная нам социокультурная и психологическая ситуация, живая и актуальная. Прежде всего, это антиутопия, участниками которой мы уже де-факто являемся, попытка понять, что происходит, как это воспринимать и пережить. Тем более что главная героиня вынуждена уехать из страны (как некогда и сам автор), а застывшие дети стали СПЯ – специальным природным явлением. Вкрапления творчества других известных писателей – от Пелевина до Сорокина, под вымышленными именами – добавляют времени узнаваемости. В романе встречаются фантастический пласт, социальная драма, а также личная (отношения между персонажами).
Один из явных мотивов – критика классического "Ко всему-то подлец человек привыкает!" и безразличия к чужим страданиям. Другой – явная оппозиция к вменённым смыслам советского разлива, которые нехитрым способом втираются в мозги людей, будто крем. А вот каких именно, думайте сами. Кадавры в романе каждый воспримет иначе, увидит в них что-то своё.
Удивительно (или нет?), но основные плюсы книги могут при определённом взгляде стать минусами. К примеру, упомянутые хвосты и нераскрытые темы легко заменить на аморфность, незаконченность, попытку дать читателю больше свободы выбора, чем ему нужно. Практически всё здесь тонет в недосказанности – мир будущего (масса вопросов: кто и как им управляет, каково социально-политическое устройство, почему Китай умудрился забрать себе территории), происхождение и природа кадавров, пунктирные и недокрученные личные истории. Открытый финал также скрывается в тумане. Но почему бы и не существовать такому роману-оборотню, который одинаково далёк от чётко выраженной авторской позиции. У каждого свои кадавры.
История недели
Люси Уорд
Прививка для императрицы
2024. Альпина Паблишер
Аннотация: Известная проницательностью и острым умом, Екатерина II живо интересовалась философией, медициной и естественными науками, вела многолетнюю переписку с Дидро и Вольтером и пригласила ко двору немало выдающихся учёных своего времени. Среди них был и опытный английский врач Томас Димсдейл, который в 1768 г. приехал из Лондона, чтобы в обстановке строжайшей тайны привить от оспы великого князя Павла Петровича и (первой из европейских монархов) саму Екатерину. Первая массовая кампания по оспопрививанию в России, с успехом проведённая Димсдейлом, заложила основу для современных практик вакцинации.
Наше мнение: Мы до сих пор увлекательно спорим о первенстве в дуэте "курица – яйцо", но в отношении антипрививочников, которые мощным строем вышли на бой с врачами в коронавирус, у нас есть чёткое понимание: они были раньше, чем те, кто хотел помочь. При этом куражиться, обвиняя обитателей XVIII века в глупости, здесь бессмысленно, когда твои соседи по офису или лестничной клетке продолжают с упоением искать новые способы омоложения, покупая курсы в социальных сетях, и едят глину, заказанную на маркетплейсах. Возможность провести параллели – одна из главных черт всех книг, посвящённых прошлым эпидемиям.
"Прививка для императрицы" – это очень удачное сочетание истории, медицины, социологии, мемуаров и, представьте себе, краеведения или страноведения. Да-да, здесь очень много Петербурга глазами того самого Томаса Димсдейла. Глазами исключительно умными и наблюдательными, без классических стереотипов относительно далёкой России с её медведями и бородачами.
Если вы и так знали из школьной программы, что Екатерина II была очень проницательной, то добавите небольшой штришок в её обширную биографию - решение привиться самой, чтобы показать пример другим. "Не пожалела" даже внуков. И за этим экспериментом по живому следили не только приближённые, но и вся Европа. Более того (и это тоже важный момент, характеризующий монарха), Екатерина оставила для Димсдейла путь к отступлению на случай неудачи, логично полагая, что его попытаются быстро покарать её же приближённые.
Параллельно вы узнаете о состоянии и развитии медицины два с половиной столетия назад, общественном мнении и устоях, жизни во дворце (и не одном). Всё это во второй части книги уступит место более художественному тексту, передающему историю отношений императрицы и английского доктора (чисто деловых и дружеских, конечно). Послесловие, или, точнее, "Наследие", тоже будет.
Среди минусов – множество тематических повторов, несколько рваный ритм повествования, в том числе из-за мультидисциплинарности, и некоторая героизация отдельных исторических персонажей, которая может происходить в нашем мозгу. Но это нисколько не умаляет хорошо проделанной работы.
Классик недели
Теодор Драйзер
Это безумие
2024. АСТ
Аннотация: "Это безумие", получившее подзаголовок "Первый правдивый из когда-либо написанных романов о любви", Теодор Драйзер считал своим самым значимым и личным произведением. Как признавался сам автор, в его жизни романтические отношения всегда играли первостепенную роль. Неудивительно, что любовная жизнь Драйзера была крайне насыщенной: он разошёлся с женой, регулярно менял любовниц и изменял даже постоянной спутнице жизни. Именно воспоминания о нескольких наиболее ярких отношениях в жизни Драйзера легли в основу романа. "Это безумие" публиковалось по частям на страницах журнала "Херст интернешнл" с февраля по июль 1929 года.
Наше мнение: "Это безумие" – своеобразная головоломка для тех, кто читал "Сестру Керри", "Финансиста", "Американскую трагедию" и верит в силу поисковиков. На родине классика серия скетчей, рассказывающих о его любовных похождениях, отдельной книгой не издавалась, поэтому в списках не значится. Несмотря на приписку из аннотации о "самом значимом" произведении для Драйзера, обманывать себя не стоит: оно имеет гораздо меньшую литературную ценность, чем биографическую. С одной стороны, писатель здесь раскрывается как Дон Жуан с небольшой "галереей женщин" (кстати, в 1929 году выходил двухтомник с таким названием): интрижками, прогулками, ресторанами, поездками. Жить спокойной семейной жизнью – не по нему, что автор совершенно не скрывает, противореча тогдашним устоям (бедная его жена, с которой он закономерно развёлся!).
С другой – это срез эпохи, в которой присутствуют атмосфера места и времени, сентиментальность без пошлости, свойственной сегодняшним отношениям. Всё вольно и без обязательств, с пониманием того, что никаких долгосрочных связей не будет, но романтично и хрупко. Стилистически же очерки и есть очерки. В газетном варианте это, наверное, было смело и увлекательно. Люди любят подсматривать в замочную скважину, тем более сто лет назад году не было Интернета, "Дома-2" и перенасыщенности такими сюжетами. Но берите во внимание, что никакой глубокой литературности и законченной художественной формы здесь нет. Тем не менее это хороший подарок для фанатов Драйзера, которые решили копнуть глубже его жизнь, но не более того.
Научпоп недели
Бенджамин Вургафт, Мерри Уайт
Искусство вкуса. Кулинарная история человечества
2024. Individuum
Аннотация: Еда всегда была источником страстей и соблазнов. Благодаря пшенице и рису возникли первые мировые империи, погоня за специями предопределила ход европейских географических открытий и завоеваний, а без кофе и сахара немыслимо существование современного капитализма. Эта книга, написанная антропологом Мерри Уайт и историком Бенджамином Вургафтом, предлагает по-новому взглянуть на взаимосвязи между культурой, обществом и продуктами, которые лежат на вашем столе. От древнеримских застолий до "Макдоналдса", от итальянской глубинки до шумных улочек Токио и Сеула, от горных кофейных плантаций до обычного универмага.
Наше мнение: Об истории пищевых привычек написаны десятки томов с разными акцентами. Где-то авторы ударяются в антропологию, историю или кулинарию, где-то сужают перспективу до одного продукта или группы, в других случаях фокусируются на торговле и производстве. У Вургафта и Уайт получается довольно удачная смесь всех этих направлений (кроме, пожалуй, кулинарии) с вкраплением собственного опыта и художественных зарисовок вплоть до детства в Миннесоте, где на рынке греки торговали долмой (просто один из крошечных сюжетов). Если вы вдруг совершенно не понимаете, как наши предки дотянули с их скудной едой до XXI века, и вам нужно нечто большее, чем лаконичность "Википедии", то вот одна книга для увлекательного досуга.
Конечно, скромное обещание "по-новому взглянуть" на привычные теории – не более чем строчка из красочной аннотации издательства (ничего сенсационного я лично тут не встретил), но подобного запроса изначально и не было. При этом авторская парочка избегает чёткой систематизации – один период за другим, вот истоки, вот выводы. Скорее это расширенные эссе, концентрирующиеся на взаимосвязях и интересных исторических сюжетах. Их тут действительно немало. Что важно, в пику большинству подобных изданий учёные не стали писать исключительно о западной кухне. Здесь нет борщей и России, зато весь остальной мир худо-бедно представлен: от Латинской Америки до Японии и Кореи. Отдельные главы выпадают из повествования (к примеру, часть про ножи из Страны восходящего солнца прямо перед заключением была очень странной), но в целом это доступный экскурс в тему, которая будет интересна почти всем.
Социология недели
Наталия Лебина
Хрущёвка. Советское и несоветское в пространстве повседневности
2024. Новое литературное обозрение
Аннотация: Согласно официальной советской статистике, в 1950–1960-х годах в СССР построили 1205,2 млн квадратных метров жилья: за этот период в стране образовался новый территориально-социальный организм. Эта книга посвящена знаменитым хрущёвкам, существующим и поныне. Рассматривая это жильё как особое культурно-бытовое пространство эпохи оттепели, автор изучает внешний облик этих зданий, формы их внутреннего устройства, предметное насыщение нового жилого пространства и показывает, как изменилась жизнь советского человека в контексте общемировых тенденций модернизации повседневности. В этом разрезе хрущёвка предстаёт как уникальный оттепельный феномен.
Наше мнение: Пожалуй, о хрущёвках так ещё никто не писал. По крайней мере, книги, посвящённые этому советскому феномену, обычно исчерпываются архитектурой, урбанистикой и пресловутыми сериями. Наталия Лебина всю эту техническую сторону вопроса либо опускает, либо даёт пунктиром. И тут мы понимаем, что дом – это не столько стены и места общего пользования, сколько люди, как модно говорить сейчас, комьюнити. Книга удачно рассматривает хрущёвки как пространство для жизни с бытовой и психологической сторон. Распространено заблуждение, что советский человек, намучившись с коммуналками и хибарами, видел в отдельном жилье практически безупречный формат, пожаловаться не на что. На самом деле в живой коммунальной среде всё обсуждалось вполне откровенно, а журнал "Крокодил" активно острил по поводу развития новых районов в чистом поле и детских площадок, которые после заселения дома превращались в сушилки для белья. В книге – десятки карикатур разных лет с пояснениями.
Детализация в тексте большая, но разные аспекты гармонично друг друга дополняют, находя баланс между СНИПами, народным фольклором, литературой (много цитат из художественных произведений), мебельными узорами, товарами народного потребления и решениями Госстроя. Сложнее сказать, чего здесь нет. В итоге у Лебиной выходит очень насыщенный и живой текст, в котором и сами хрущёвки, и люди, в них обитающие, обретают свой голос. А если брать шире, то это историческая перспектива эпохи оттепели через призму личного пространства.