Но я хочу поделиться с читателями своими соображениями касательно её трагической гибели – она покончила с собой 31 августа 1941 года.

В своё время я прочёл интереснейшую книгу, изданную ещё в 1991-м, «Охотник вверх ногами», автор – Кирилл Хенкин. Он пишет о своей работе в НКВД, но главным героем повествования является его друг – знаменитый советский шпион Вильям Фишер (известный под именем Рудольфа Абеля).

А теперь я считаю уместным привести вот какое наблюдение. Не мною первым замечено, что поэты-самоубийцы, как правило, предупреждали читателей о своих роковых решениях. В этом отношении не была исключением и Марина Цветаева, в 1939 году она писала:

Пора – пора – пора
Творцу вернуть билет.
Отказываюсь – быть
В Бедламе нелюдей.

Так вот в книге «Охотник вверх ногами» я впервые обнаружил ответ на такой вопрос: что именно послужило непосредственным поводом самоубийства Марины Цветаевой? Хенкин пишет: «Историю эту я слышал от Маклярского. Мне её глухо подтвердила через несколько лет Аля. Но быстро перестала об этом говорить.Сразу по приезде Марины Ивановны в Елабугу вызвал её к себе местный уполномоченный НКВД и предложил «помогать».

Провинциальный чекист рассудил, вероятно, так: женщина приехала из Парижа – значит, в Елабуге ей плохо. Раз плохо, к ней будут льнуть недовольные. Начнутся разговоры, которые позволят всегда «выявить врагов», то есть состряпать дело. А может быть, пришло в Елабугу «дело» семьи Эфрон с указанием на увязанность её с «органами». Не знаю. Рассказывая мне об этом, Миша Маклярский честил хама чекиста из Елабуги, не сумевшего деликатно подойти, изящно завербовать, и следил зорко за моей реакцией...»

«Алей» именовалась дочь Цветаевой и её мужа Сергея Эфрона – Ариадна. А про «Мишу Маклярского» следует сказать подробнее. В послевоенные годы он был преуспевающим киносценаристом, а до войны служил на Лубянке и какое-то время был непосредственным начальником Хенкина. Один из приятелей моего друга Георгия Вайнера – юрист Александр Иванович Орьев – начинал свой путь всё там же, на Лубянке. И вот он вспоминал, что незадолго перед тем, как его арестовали и отправили в лагерь, в их подразделении появился молодой, обаятельный сотрудник Миша Маклярский.

Орьев рассказывал Вайнеру и такую историю. Уже освободившись из заключения, он встретил в центре Москвы бывшего коллегу по лубянскому ведомству, который тоже своё отсидел. Они разговорились, речь зашла о сослуживцах... Орьев сказал: «А вот за кого я рад, это за Мишу Маклярского... Видишь, вот афиша – фильм по его сценарию...» На это собеседник ответил: «Саша, если бы ты знал, как Миша Маклярский бил меня на допросах, чтобы получить показания против тебя, ты бы меньше радовался его успехам...»

Где-то я прочёл такую фразу Ариадны Эфрон: «Моя мать дважды переломила свою жизнь. Первый раз – когда уехала к отцу из Советского Союза в эмиграцию, а второй – когда вслед за ним вернулась из Парижа в Москву».

Это можно дополнить: Сергей Эфрон погубил себя и всю свою семью, когда в начале 30-х согласился стать и стал платным агентом Лубянки. Марина Ивановна покончила с собой в августе 41-го, её мужа расстреляли на Бутовском полигоне 16 октября того же года, их сын Георгий (Мур) погиб на фронте в июле 1944-го, дочь Ариадна провела 9 лет в ГУЛАГе, а потом 6 лет в ссылке.