Беседа с Же. Цукерманом (Евгением Цукерманом), писателем, автором скандального романа-хоррора "Судья I II III IIII V", о взглядах на жизнь, творчество и искусство.

Евгений, верно, что вы живёте в Китае?
- Верно. Но ещё вернее – кочую между Россией и Китаем.

 Чем вас привлекла к себе Азия? Вы находите в ней вдохновение, как писатель?
- Отчасти, но гораздо больше вдохновения я нахожу в России. Азия очаровывает, однако не могу сказать, что влюблён в неё по уши. Скорее, она – как молодая девушка, яркая, общительная, живая, за ней интересно наблюдать. Россия же – взрослая женщина, которую я всеми силами пытаюсь не потерять.

Что заставило вас стать писателем? И когда вы твердо решили заниматься именно этой деятельностью?
- Это ощущения, переживаемое, пережитое. Набор звуков, красок, чувств, которые соединяются в единую картинку; совокупность образов, которые дополняют её. Эта самая картинка и заставляет писать. Лет в восемнадцать я начал писать прозу. Первым был роман, который, к слову, я до сих пор еще не закончил.

Книги пишутся такое длительное время?
- Книга развивается вместе с её автором. Чем больше автор вкладывает себя в книгу, тем длительнее процесс её написания.

Как насчёт вашего романа "Судья I II III IIII V"? Сколько в нём вас?
- В этом произведении я, безусловно, есть. Есть немного автобиографии. Есть масса типажей, с которыми я лично знаком. В какой-то мере я присутствую даже в главном герое романа и в его извращённой философии, пусть и не поддерживаю большинство тезисов, заложенных в ней.

Книга вызвала резонанс, общественники заявляли, что она влияет на психику подростков и детей. Статьи о вашей книге в сети обязательно включают фразы "культ" или "осторожно, секта!" Как вы к этому относитесь?
- Спокойно. Людям свойственно воспринимать многие вещи по-своему, субъективно. Голоса тех, кто кричит громче, лучше слышно. Отсюда и результат – заголовки в стиле: "секта", "культ жестокости", "призывы к насилию", "суицидальное поведение"… Не спорю, книга провокационная, но меры к тому, чтобы вызывающий откровенный контент был недоступен для лиц, которые не готовы к нему, принимались с самого начала. Это и всяческие предупреждения на официальном сайте произведения, и пометки "18+" везде, где возможно, и мои личные заявления в социальных сетях. Возвращаясь к вопросу, дополню, что несмотря на "ярлыки" прессы, есть масса читателей, которые восприняли роман и нашли в нём пищу для размышлений, что мне, как автору очень  приятно.

Как вы сами оцениваете "Судью", и какую цель преследовали при написании книги?
- Роман получился довольно острым, специфическим, "нишевым", если такое выражение уместно. В нём много углов, слоёв, болезненных вопросов, много натурализма и откровенности. Однако, несмотря на это, я постарался сделать его живым и подталкивающим читателей к размышлениям, местами – насильно. Моей идеей было показать мир, где моральные ценности отсутствуют, а материальное полностью заменило духовное, показать природу человеческой жестокости и исследовать феномен "божественности". Образ грязной ямы, который стал едва ли не центральным в книге, был задуман мной как символ, как низший круг бытия, над котором строится человеческое общество.

Почему именно хоррор? И почему такое нетипичное название "Судья I II III IIII V"?
- Жанр весьма интересен для меня. Насчёт названия – всё более чем просто: книга состоит из пяти глав, каждая из которых представляет собой небольшую историю, связанную с другими в одну сюжетную линию.

Кстати, как вы относитесь к использованию ненормативной лексики в литературе?
- Считаю это нормальным. Есть художественные методы, которые предполагают использование ненормативной лексики. Грязный реализм, например. Я сам использую ненормативную лексику в литературе в случаях, когда считаю её уместной. Как правило, в диалогах героев. Порой этот приём позволяет максимально достоверно передать образы и погружает читателя не только в быт отдельных социальных слоёв, но и передаёт их миропонимание. Полагаю, что те общественные и политические силы современной России, которые выступают в пользу запрета мата в художественной литературе, не могут оценить значение искусства и видимо даже не понимают само слово "искусство".

А в чем вы видите назначение искусства?
- В осмыслении нашей действительности, отображении современности, в попытках ответить на риторические вопросы. Искусство – это смелость и свобода, но оно теряет всякое значение, становясь на службу частным политическим интересам. 

Есть ли у вас творческие планы на будущее?
- До конца 2017 года планируется издание моего сборника "Жизнь как девиация", куда войдут уже известный читателям "Судья I II III IIII V" и два рассказа, дополняющие роман в смысловом отношении. Сейчас также работаю над повестью с рабочим названием "Ночь поколений", драматическим романом "У любви красный цвет" и шестой главой "Судьи". Кроме того, в планах значится издание небольшого сборника лирических стихов.