Наконец "Заложники", впервые показанные на Берлинале, добрались до основного конкурса "Кинотавра". Критики тепло встретили фильм Резо Гигинеишвили – одни пророчат ему победу на фестивале, другие – неплохую прокатную судьбу. В интервью Metro режиссёр рассказал, почему решил снять ленту о теракте, произошедшем в СССР в далёких 80-х.

Ваша картина основана на событиях 1983 года, когда шесть парней и одна девушка пытались угнать самолёт с целью побега из СССР. В чём для вас заключён конфликт этой истории?
"Заложники" – это попытка понять, как жили люди поколения моих родителей, какая в целом была ситуация накануне распада СССР, что происходило тогда в Грузинской Республике. Также эта картина ставит некоторые вопросы, которые помогают анализировать, почему распался Советский Союз – но не только с политической точки зрения.

Но если говорить о конкретных людях, как лично вы понимаете их поступок? Осуждаете или наоборот?
Мы же здесь не говорим только лишь о безусловном преступлении, которое произошло на борту самолёта. К нему моё отношение однозначное – никакой романтизации. Я уверен, что невозможно обеспечить себе свободу ценой чужой жизни. Но я всё-таки пытаюсь понять, что же произошло, почему молодые люди оказались в этом самолёте, что их привело к такому решению, которое обернулось трагедией, что вообще выталкивало их туда, за рубеж. Мы ведь снимаем картины не для того, чтобы навешивать ярлыки, а чтобы анализировать.

Вообще, мы всегда от чего-то зависим. Может ли человек почувствовать себя полностью свободным?
Сейчас мы живём в свободное время. Вот мы сидим с вами, ни от кого не прячемся, разговаривать можем на любые темы. Завтра мы можем оказаться в любой другой точке мира. И это наше неотъемлемое право – право на свободу передвижения. Если же говорить о других свободах – у всех они разные. Что, например, есть свобода для монахов? Самоограничение. Они стараются быть более смиренными, избавляться от всего мирского ради того, чтобы жить во Христе.

Что значит свобода лично для вас? От чего зависите вы?
Трудный вопрос, философский… Пожалуй, я бы сказал так: я бы хотел достичь максимального доверия к Богу. Я прошу прощения за такой религиозный момент, но это действительно важно для меня. Чтобы возникало доверие. Было бы глупо и наивно полагать, что оно уже пришло… Но главное же – вектор, направление. Главное – пытаться идти по этому пути.

Но давайте вернёмся к "Заложникам". Вы работали над сценарием 7 лет. На ваш взгляд, это хорошо, что картина вышла на экраны именно сейчас?
Для меня любая история, которая тревожит, или вызывает страх, или заставляет сопереживать, актуальна во все времена.
Так получилось, что я долго не был уверен, что буду снимать эту картину. Поначалу я просто интересовался этой темой, прочёл множество архивных материалов и пропустил всё через себя. А когда понял, про что именно я хочу говорить, вернулся к этой теме. Дальше, уже имея некую структуру и концепцию, я обратился к замечательному грузинскому писателю Лаше Бугадзе. Для него эта история тоже личная, так как один из угонщиков вообще был его крёстным отцом. Но перед тем, как начать работу, мы решили, что не должны быть тенденциозными, предвзятыми.

Фильм уже успели охарактеризовать как самую зрелую вашу работу. Что скажете про такой отзыв?
В вашем вопросе уже есть некий позитивный вектор. (Улыбается.) Вот если бы вы сказали, что моя картина глупее, чем предыдущая, я бы расстроился. Но вообще я не могу анализировать свои работы. Это трудно. Единственное, конечно, я могу сказать, что, когда снимал "Жару", мне было 22–23 года, а сейчас мне 35. Это разное понимание жизни. Прошло десять лет. У меня родилось трое детей, мои родители ушли в мир иной, со мной произошло множество разных событий.  Я стал более зрелым. Но, вообще, каждая моя работа, безусловно, это опыт. Поэтому я надеюсь, что от картины к картине я буду ещё взрослеть.

В "Заложниках" одну из стюардесс "Аэрофлота" сыграла ваша супруга Надежда Михалкова. Чьё это было предложение? Как она отнеслась к нему?
Ну как вы думаете, кто утверждает актёров в подобных картинах? Конечно, это было моё решение. И я очень рад, что Надя снималась в фильме. Она очень талантливый человек, ответственный, сильный, который может преодолеть любой зажим, возникающий порой у артиста на площадке. Я не раз уже работал с Надей, но она вновь удивила меня. Она, к слову, тоже повзрослела. Родила нам двоих замечательных детей и стала ещё более красивой.

Надежда советовалась с вами по поводу создания этого образа?
Конечно! На площадке существует режиссёр, и у него есть своя концепция, свой взгляд. Все артисты, безусловно, могут что-то предлагать –
я каждого внимательно выслушаю. Более того, я слушаю не только артистов, но и любого человека на площадке.

Резо, о чём вы сегодня мечтаете?
С одной стороны, моя мечта заключается в том, чтобы я был свободен от множества бытовых проблем, которые отнимают кучу времени. Но, с другой стороны, я ведь отец, у меня много родственников, друзей, коллег. Так вот, по-настоящему я мечтаю, чтобы меня на всё и всех хватало. Потому что вот эти два года, проведённые в работе над фильмом, были для меня чуть ли не самыми счастливыми в жизни, несмотря на всю тяжесть темы и проблем, которые вставали на нашем пути.