В издательстве "Азбука" вышло переиздание романа Томаса Пинчона "Радуга тяготения" ("Gravity's Rainbow"), часто именуемого "самым сложным романом XX века". Книга, опубликованная в 1973 году, впервые вышла на русском языке в 2012 году небольшим тиражом и быстро стала букинистической редкостью. Нового издания ценителям классики постмодернистской литературы пришлось ждать 10 лет. Один из переводчиков романа, Максим Немцов (работал вместе с Анастасией Грызуновой), рассказал Metro об особенностях новой редакции, переводе Пинчона на русский и "нерецептурной литературе".
- На обложке переизданной "Радуги тяготения" указано, что перевод публикуется в "новой редакции". Насколько он отличается от старого и как проходила работа над ним?
- После первого издания прошло довольно много времени, а в таких случаях сознательным переводчикам прилично перечитать свою старую работу и исправить замеченные ошибки, опечатки и неточности, а также, по возможности, улучшить какие-то формулировки, которые по прошествии времени могут оказаться или показаться неловкими. Что мы и сделали - например, лично у меня появилось некое представление о том, каким песням могла научить Чичерина в Киеве матушка, и мы попытались отразить это в тексте. Рядовому читателю эти исправления покажутся незаметными, конечно, а рассказ о них скучным. Но никакого "пере-перевода" не было, мы не шизофреники.
Проходила работа как обычно: поскольку нас двое, мы некоторое время перебрасывались текстом с поправками друг с дружкой, потом нас стало трое вместе с редактором, мы окончательно утрясли все возникшие вопросы и отправили текст на верстку. Ничего зрелищного не происходило.
- С "Радугой тяготения" впору выпускать отдельный том с комментариями и более того - в книжном сообществе ходили слухи, что книга может выйти в расширенной версии с приложением в виде комментариев. Насколько это близко к действительности?
- Том с комментариями пока что по-прежнему остается нашей всеобщей мечтой. о нем грезим мы, о нем, в общем, мечтает издатель, его ждут читатели, но пока не получается. не могу вам сказать, почему, загадка.
- Существует ли "окончательный и бесповоротный" перевод для таких текстов? Или их можно переводить множество раз, и каждый перевод будет чем-то сродни интерпретации, попытками приблизиться к пониманию авторского замысла?
- Видимо, нет - и это относится не только к "таким" текстам. К другим применимо точно так же. Вы примерно верно говорите: мы с каждым исполнением приближаемся к некому идеальному авторскому замыслу (или отдаляемся от него, это кому как повезет), но самим автором нам не стать, как бы этого не хотелось некоторым "корифеям" старых школ перевода. Это невозможно, будем честны. Воннегут никогда не смог бы стать советским писателем, и Пинчон тоже не пишет по-русски.
- В своем блоге в Facebook вы часто пишете про музыку, которая помогает "гармонизировать". Чем из музыки (и помимо) можно гармонизировать под/после Пинчона (в том числе для лучшего понимания цельной картины его произведений)?
- Да чем угодно, поскольку мир Пинчона - это такая богатая и плотная модель реальности с обилием созвучий, ветвлений и связей, подействовать или включиться тут может любой звук или образ. Для этого не обязательно обладать параноидным слухом, рентгеновским зрением или конспирологическим сознанием.
- Есть ли какие-то планы по переводу непереведенных романов Пинчона?
- Конечно. одним я сейчас как раз и занимаюсь. Пока я называю этот роман "романом в работе", стырив такое определение у Джойса, но есть надежда, что в некотором будущем мы и с названием определимся.
- В вашем переводе вышли книги Ричарда Бротигана, Уильяма Гэсса, Эли Уильямз, Джека Керуака и многих других писателей, но складывается впечатление, что вам особенно интересна литература эпохи постмодернизма, андерграундная и экспериментальная. Так ли это, и если да - то почему?
- Если быть до конца точным, Бротиганом и Керуаком я занимаюсь давно. Уильямз, говоря строго, к числу любимых авторов не принадлежит, мне просто предложили в работу ее текст, и я согласился, потому что в нем чувствовался хороший замах, а так-то роман вполне традиционен. Но - да, литература свободная, нерецептурная и нескучная мне, конечно, ближе, я нормальный человек
