Британская актриса-хамелеон Тильда Суинтон – мастер создавать неожиданные образы. Вот и в новом фильме, чтобы сыграть живое воплощение бюрократии и чистого зла, надела огромные фальшивые зубы, вульгарные очки и сделала неудачный пробор. Героиня Суинтон контролирует низшие слои общества, которые пережидают второй ледниковый период в истории Земли на вечно движущемся поезде.
Это точно фантастический фильм, если Тильда Суинтон в нём говорит с йоркширским акцентом?
– Потрясающе! ( Смеётся. ) Спасибо. На самом деле это была наша внутренняя шутка, которая, очевидно, перестала быть таковой между мной и моими братьями, потому что мы очень хорошо помним кого-то, кто говорил именно так, когда мы были маленькими. В год, когда я смогла впервые проголосовать, к власти пришла Маргарет Тэтчер, и моё поколение британцев по горло сыто тем, что мы называем воспитательным государством. У неё было вот это снисходительное «вы не знаете, чего хотите, поэтому я приведу вас в чувство», и я, будучи воспитанной женщиной из Йоркшира, знаю, что это культурная особенность того региона.
Ваша героиня много заимствует у Тэтчер, не так ли?
– Да, и на это указывает небольшая языковая игра. Фамилия персонажа – Мэйсон (по-английски «каменщик». – Прим. ред. ), она соотносится с фамилией Тэтчер (по-английски «кровельщик». – Прим. ред. ). Без них не построить дом. Мой персонаж – это Тэтчер, плюс остальная банда: Сильвио Берлускони, Каддафи, Адольф Гитлер, северные корейцы. И всё это с элементами американской напыщенности. Я хотела передать ощущение, когда люди, от которых исходят диктаторские флюиды, остаются в некотором смысле клоунами – или мы хотим их видеть клоунами. Каким бы зловещим или жестоким ни был диктатор, многие хотят видеть в нём то, что режиссёр Пон назвал бы милым. Не знаю, это странно… Вероятно, так наша психика пытается защитить нас от осознания того, что нас жестоко обманывают.
Может быть, это харизма, вывернутая наизнанку...
– Я думаю, ты абсолютно прав. Это точно харизма, и я уверена, что мы чаще отдаём свой голос за тех, у кого она есть, потому что они сыграют лучшую мыльную оперу, пока находятся у власти.
Как думаете, этот фильм ждёт успех?
– Я не придаю большого значения первому прокатному уик-энду. Я верю, что кино найдёт свою аудиторию, и я очень терпелива. Думаю, что фильмы могут привлекать к себе внимание десятилетия спустя, это так и происходит. Они всегда находят своего зрителя, так что я спокойна.
Многие считают фильм сложным...
– Пон очень замысловатый режиссёр с уникальным видением, и ещё он потрясающе образован и отлично разбирается в кино. Я бы сказала, что он самый осознанно-конструктивный режиссёр-формалист, каких не было со времён Хичкока и Кубрика. Он обладает тем же размахом, знанием, контролем. Для меня этот фильм в том числе и о кино. В нашем поезде каждый вагон – это ещё и отдельная эпоха кинематографа. Есть вагон Феллини, есть – Дерека Джармена 80-х (британский режиссёр. – Прим. ред. ), а вот и вагон Антониони. Начав смотреть фильм, зрители привыкнут к атмосфере хвостовой части поезда и подумают: «Ага, так всё и будет дальше. Мы видели «Чужого», и Джон Хёрт играл в нём, так что всё ясно». А затем мы начнём движение по вагонам.
Там есть явная отсылка и к «Доктору Живаго».
– ( Смеётся. ) О, она потрясающая. Но, конечно, и к «Бразилии» (кинофильм-антиутопия режиссёра Терри Гиллиама, вышедшая на экраны в 1985 году. – Прим. ред. ).
