У вас много работы в России?
– Беженцев в Кении полмиллиона только в одном лагере. Там легче в том смысле, что юридическую и физическую защиту предоставить проще – каждый месяц ты выдаёшь 50 килограммов кукурузы или риса. Нормы определены, и всё. А тут у нас меньше тысячи, и это головная боль. Например, один человек находится в транзитной зоне Шереметьево...

Это вы про Сноудена?
– Ну, какой-то человек. Один всего. И на одного человека сколько ресурсов мы тратим! Он может находиться там три месяца, полгода, иногда годами! У него ничего нет – нет жилья, негде душ принять. Так что количество – это не показатель. 986 беженцев – это те, чей статус определён. А ещё 8–10 тысяч ждут, когда им дадут убежище. ФМС не принимает их, они ждут встречи 2–3 месяца. Нелегально живут. А милиционер на улице подходит: "Где документ? Ты кто такой?" В других странах с первого дня, как ты приходишь в миграционную службу, тебе дают карточку – это гражданин Иван Иванович ищет убежище. Отпечатки пальцев возьмут, и всё – человек зарегистрирован.

Но многие иностранцы получают убежище быстро: Депардьё, Сноуден, Янукович...
– Президент имеет право сам предоставлять убежище и гражданство. Янукович вообще может по российским законам три месяца жить, а потом уехать, например, в Белоруссию. Сноуден к нам не обращался, а если бы обратился, всё равно отправили бы в миграционную службу.

Откуда беженцы едут в Россию?
– Было много из Грузии во время войны в Абхазии, конфликта в Южной Осетии. Потом афганцы. Среднеазиатские республики. Их уже не очень много, но есть.  

С Украины едут беженцы?
– Официально есть, но мы получаем статистику только от миграционной службы. Есть люди, которые ищут убежище. Немного, но есть. Но через нас они не проходят. Мы не занимаемся теми, кто ищет убежище. Мы вмешиваемся при спорных вопросах, когда государство считает, что он не может быть беженцем, а мы думаем по-другому.

Нелегальные трудовые мигранты могут попросить в России убежища?
– Нет. Получение статуса беженца дело индивидуальное. Человек должен показать, что он не может жить, например, в Киргизии. Но из-за того, что, скажем, в Таджикистане все бедные, жизнь плохая, там воды нет, электричества нет – это уже другое – вам лично никто не угрожает.

Бедность и отсутствие еды не являются поводом для поиска убежища?
– Нет. Должна быть личная угроза вашей жизни. Или со стороны правительства, или, возможно, преступников. Если государство не защищает вас от мафии, значит, вы имеете право уехать.

Когда вы стали беженцем, какая была причина?
– Когда я был студентом, в 19 лет, я приехал в СССР из Эфиопии в составе целой группы из 500 человек, которых отправило правительство. Учишься, сознание появляется, и видишь, что правительство в твоей стране неправильное. Я выражал своё мнение, что наш правитель убил всех, кто против него. Я сам был марксистом, но убивать за то, что человек не любит марксизм, это неправильно. Меня лишили гражданства Эфиопии, забрали паспорт. У меня было студенческое удостоверение, и я по нему 6 лет жил без паспорта. А когда закончил учёбу, студенческий забрали, и куда? В Эфиопию ехать – это сразу в тюрьму. Мы ходили в разные посольства – 5 человек. Нас туда даже не пустили. Наша политическая группа, членами которой мы были, находилась в Швеции, с диаспорой связались, тут билеты взяли нелегально. Ехали через Шереметьево и нас арестовали, а у меня документы фальшивые, чужие – там только фотография моя вклеена. Даже визы не было в Швецию. Но удалось убедить пограничников.

Как?
– Это длинная история... Договорились с генералом.

За 300 долларов?
– Денег не было ни копейки! Генерал спрашивает: "Ну, как ты учился в Советском Союзе?" А я показываю красный диплом. Он говорит: "Ладно, езжай, но не забывай Советский Союз!"

Я могу стать беженцем, если мне кажется, что завтра в России будут преследовать всех, кто ростом выше метра семьдесяти...
– Если докажите, что так и есть. В центре внимания жизнь человека. Если по какой-то причине ваша жизнь в опасности, или вас могут посадить в тюрьму за ваши убеждения, или вы, скажем, член семьи царя. Вы просто таким родились. И если говорят, что всех членов семьи будут арестовывать, вы в этом не виноваты, но ваша жизнь в опасности.

На Западе уверены, что в России преследуют геев. Это может быть аргументом?
– На это ссылаются многие беженцы из России. Ко мне коллеги приезжают, и проблемы с геями – это первый вопрос, который мне задают. Все уверены, что их тут преследуют. Но разве кто-то сидит в тюрьме? У вас же нельзя по закону проводить пропаганду там, где несовершеннолетние. Это нормально. На Западе интерпретировали всё не так. Говорят, что этот закон против геев.

Из России много беженцев?
– В прошлом году россияне заняли первое место в Европе по числу ищущих убежище. 39 800 человек в 2013 году, 130 тысяч – за 4 года. Насколько я знаю, они часто говорят, что состоят в оппозиции, что ФСБ угрожает жизни. Некоторым удаётся получить убежище. Кстати, первая Конвенция по правам человека ООН была принята в 1951 году с расчётом на советских граждан.

Для России проблема беженцев актуальна?
– Да. Но это понятие не воспринято в обществе. Чиновники не очень понимают, что это долг государства защищать беженцев. Нет искреннего желания помогать. А беженцы – самые незащищенные, и с добрым сердцем надо к ним отнестись. Мигранты могут всегда вернуться домой, а беженцы не могут. Здесь будет их будущий дом. Надо относиться, как священник, с хорошим духом, но это отсутствует. На границе сидят молодые люди 20–25 лет, лицо, как в ЦК КПСС. Когда войдёшь, то внутри страны совсем другое – люди добрые, но для всего мира это неизвестно, потому что ваше лицо закрыто.