Продолжение главы 2
– Нельзя, Артём.
– Открывай. Открывай, говорю.
– Начстанции сказал… Сказал не выпускать никого.
– Ты за идиота меня, что ли, держишь? Кого – никого? Кого это – «никого»?
– У меня приказ! С целью защиты станции… От облучения… Не открывать. Приказ у меня. Понимаешь?!
– Тебе Сухой приказ дал? Тебе мой отчим такой приказ дал? Открывай давай.
– Мне же по шапке из-за тебя, Артём…
– Ну я сам тогда, если ты не можешь…
– Алло… Сансеич… Да, на пост… Тут Артём… Ваш. А что я с ним сделаю-то? Да. Ждём.
– Настучал, а? Молодец, Никицка. Настучал. Отвали! Я открою всё равно. Всё р-равно пойду!
Но выскочили из караулки ещё двое, втиснулись между Артёмом и дверью, стали мягко толкать его, жалея. Артём – лёгкий, высохший, под глазами круги – с часовыми управиться не мог, хоть драться никто с ним и не собирался. Стали сползаться любопытные: чумазые мальчишки с волосами прозрачными, как стекло, одутловатые хозяйки с руками синими и стальными от бесконечной стирки в ледяной воде, усталые и готовые на что угодно бездумно пялиться фермеры из правого туннеля. Шептались. Смотрели на Артёма и как бы мимо; на лицах было у них – чёрт разберёт что.
– И всё ходит и ходит. Что ходить-то?
– Ага. И дверь каждый раз нараспашку. А оттуда сифонит, между прочим, сверху-то! Окаянный…
– Слушай, нельзя же… Нельзя так про него. Он всё-таки… Всех нас. Спас же. Детей твоих вот.
– Спас, ага. А теперь что? Он для этого спасал их, что ль то? И сам рентген хавает, и нас всех тут… За компанию.
Но вот среди всех этих лиц появилось одно: главное. Усы заброшены, волосы жидкие уже и все седые – мостом перекинуты через плешь. Но лицо вычерчено одними прямыми линиями; никаких скруглений. И остальное в нём – жёсткое, резиновое, не прожевать, словно взяли человека и провялили заживо. Голос вялили тоже.
– Разойтись всем. Слышали?
– Вон Сухой. Сухой пришёл. Пускай забирает своего.
– Опять ты, Артём? Мы говорили же с тобой…
– Открой, дядь Саш.
– Разошлись, кому сказано! Нечего глазеть тут! А ты – пойдём.
Артём вместо этого сел на пол, на отполированный холодный гранит. Прислонился к стене спиной.
– Хватит, – одними губами, беззвучно, обозначил Сухой. – Люди и так шепчутся.
– Мне надо. Я должен.
