Утром 9 мая я купила 10 нарциссов, пришла на кладбище и положила цветы к памятнику на месте захоронения немецких солдат-военнопленных. Мысленно сказала: вы принесли много горя нашей стране, но покойтесь с миром. А в обед прочитала статью журналиста немецкой газеты.

Некий, судя по фамилии, новоиспечённый бюргер, Филипп Пятов, советует мне прекратить делать культ из праздника Победы, перестать вспоминать события 70-летней давности и искать свою идентичность в других событиях. Статья изобилует гадостями. Например, оказывается, в нашей стране принято смеяться над пенсиями ветеранов войны – «последний, наверное, будет миллионером». К сожалению, не могу ответить Филиппу Пятову и Die Welt хорошим русским языком, каким сказал бы мой дед, когда гнал фашистов до Берлина. Но ответьте, герр Пятов, когда и где в нашей стране смеялись или шутили над ветеранами войны? Мы можем вспомнить анекдот про какого-нибудь президента или министра, посмеяться над самими собой, но никогда-никогда! – в России не шутят над участниками боевых сражений.

Что я должна забыть? Как мой дед пришёл летним днём 1941 года в детский сад к моему семилетнему отцу, поднял его на руки и сказал: «Я пошёл на войну, а ты береги маму»? Как мой отец вместе со взрослыми вытаскивал из весенней реки брёвна – отапливать школу, как заболел и на всю жизнь стал инвалидом по слуху? Как его годовалая сестрёнка от голода попала в инфекционный барак и там умерла вместе с ещё 39 малышами? Может, я должна забыть, как моя мать с восемью братьями и сёстрами всю войну ела траву – лебеду, сныть, заячью капусту? А теперь каждую весну упорно сажает картошку, потому что самое вкусное, что она помнит из детства, – мороженый картофель. Может, я должна забыть, как моя свекровь встретила войну в Крыму – началась бомбёжка, и её мама бежала по полю, а годовалый братик на её руках думал, что играют в догонялки, и смеялся. Или мне нужно вычеркнуть из памяти отца своей подруги, которому в бою отсекло руку и он решил, что в госпитале её пришьют назад – 19-летний мальчишка, он бежал со своей отрезанной рукой, на которой продолжали тикать часы. Может, мне забыть тётю Дору – она с маленькими детьми убегала от налёта немецкой авиации, и от ужаса у неё отказали ноги. Дора села на обочину дороги и приказала детям оставить её. Больше они никогда не видели свою мать.

В чём вы, герр Пятов, советуете мне «искать свою идентичность»? В бородатой женщине, ставшей победителем песенного конкурса? Или, может быть, мне вместо Дня Победы праздновать «Октоберфест», набивать брюхо пивом и сардельками? Что вы вообще можете предложить нашей «посредственной» стране, кроме пива и дешёвых джинсов? Клубы нудистов? Хеллоуин? Вам отвратительны наши бедно одетые пенсионеры, а мне – ваши, сидящие с отвисшей голой грудью на пляже.

Но в следующий День Победы 9 мая я снова положу цветы на могилу немецких солдат, последним приютом которых стала земля России. Потому что мы помним.

Мнение автора колонки может не совпадать с мнением редакции.