Уже через неделю в Петербурге стартует один из самых интересных и масштабных международных фестивалей современного танца, которому в этом году исполняется двадцать лет. Metro поговорило с его основателем и бессменным руководителем Вадимом Каспаровым.

Вадим, как для вас эти двадцать лет прошли? Сложно?
- На самом деле никаких сложностей нет, когда ты делаешь дело, которое тебе нравится. Здесь как с детьми: вы их бесконечно любите, но иногда они доставляют вам проблемы и ваша задача как родителя ­– эти проблемы решить. Сказать: "Я устал, больше не буду воспитывать этого ребёнка" нельзя. После шестого фестиваля я встречался с Юрки Кангасом, организатором Pori Jazz Festival , который с 1966-го в Финляндии проводят и спрашивал: "Неужели вы не устали, ну 35-й раз же уже проводите?". Он мне говорит: "Когда адреналин уходит после первых нескольких фестивалей – это нормально, мне даже хотелось отойти от дел, но я каждый раз  находил внутреннюю мотивацию". Мы тоже проходили критический возраст – 6-7 лет, после которого любое дело либо распадается, либо трансформируется. В 2005-м, мы потеряли нашу основную площадку, ДК им. Первой Пятилетки, на месте которого сейчас стоит вторая сцена Мариинки. Отвели фестиваль и через три дня нужно было срочно вывезти оборудование, аппаратуру и мебель. Раскидали в срочном порядке имущество по десяти подвалам и стали искать новое место. И вот на следующий год на новой площадке нам было очень сложно… Но понимаете, какая штука: каждый раз ты себе говоришь, всё, устал, хватит – и ровно через три дня начинается "ломка", понимаешь, что без этого адреналина уже не можешь.

В этом году "адреналина" тоже будет много?
- Конечно! В первую очередь это выступления на открытых площадках, "Лес" Дмитрия Брусникина у ТЮЗа и израильская постановка "Рождение Феникса" во дворе Юсуповского дворца. Я вообще опасаюсь что-либо делать на улице, это не мой формат, слишком много факторов и условий, та же погода, в Петербурге непредсказуемая. Плюс прочие нюансы. В 2000-м мы проводили первый флэш-моб у Казанского собора, это было настоящим событием для города. Представляете, звонят мне накануне на домашний и говорят: "Кто вам разрешил на наших ступенях выступать? Вызовем казаков!". Собралось очень много зрителей, мы начали танцевать, сначала на площади у собора, потом смотрим, нет казаков никаких – перешли на ступени. И тут идут два милиционера: "Что это тут у вас происходит" - и повели нашего французского хореографа "для выяснения". Журналисты его буквально отбили – свобода слова, свобода танца, им было невозможно противостоять.

Расскажите чуть подробнее об этих двух постановках…
- "Лес" привозит Мастерская Дмитрия Брусникина, вышедшая из МХАТа. Брусникина в Петербурге знают и любят, он всегда собирает аншлаги. Его уличным перфомансом – очень зрелищным и технически сложным - открывается OPEN LOOK и его мы будем показывать бесплатно. "Рождение Феникса" театра Vertigo я хотел привезти очень давно: это необычный спектакль в плане задумки и эстетики и вместе с тем невероятно впечатляющий. Во дворе Юсуповского дворца мы не можем организовать больше, чем 300 мест, что немного обидно, потому что билеты раскупают моментально, а нам бы хотелось дать возможность посмотреть спектакль абсолютно всем желающим.

 Куда ещё советуете сходить?
- На каждую постановку, разумеется! И обязательно – на корейский театр Korea National Contemporary Dance Company, который переосмыслил "Весну Священную" Стравинского в национальной стилистике. Поймут ли его в Петербурге? Конечно! Он по структуре и динамике повторяет первоисточник, но делает это в своём собственном уникальном стиле.

Сложно привозить такие труппы в Петербург?
- Да, очень. И дело не только в графике, который у трупп такого уровня расписан на годы вперёд. У них ещё и райдер довольно специфический. К примеру, израильскому Vertigo нужен душ сразу после выступления, потому что они в буквальном смысле валяются в земле. А в Юсуповском дворце, конечно, никаких душей нет. Ну что делать – будет душ, мы по максимуму стараемся создать комфортные условия для артистов. А истерически капризных артистов или хореографов у нас не бывает, к нам едут только те, кто хотят выступать перед петербургским зрителем. Уговаривать никого не приходится. И к тому же, как показывает мой опыт, самые талантливые люди – самые простые: им не нужно жить во дворцах, они только к сцене относятся придирчиво – такова профессия. А красный ковёр от трапа до гостиницы требуют, как правило, звезды-однодневки.

А какие зрители к вам приходят – возраст, социальный статус...
- Ну о социальном статусе мы вообще не думаем никогда, главное, чтобы зритель был ко всему открыт. В наш дом танца "Каннон Данс" приходят заниматься руководители крупных компаний, топ-менеджеры, звёзды кино и дети знаменитостей. И никто, никто из них никаким образом не кичится своим статусом. То же самое и с фестивалем. К нам ходят люди открытые, люди мыслящие и образованные. Они ищут энергию для саморазвития не в простых попсовых формах, а в том, что само по себе требует некоей мыслительной работы. У нас много молодого зрителя  – и потому мы никогда не делали дорогих билетов.

То есть смотреть современный танец и им восхищаться может человек в любом возрасте и в любом "положении". А зачем тому же топ-менеджеру самому танцевать условный, допустим, контемпорари?
- Как правило, люди, которые добиваются в жизни определённых высот, имеют открытый взгляд на вещи и открытое же мышление. Они приходят в танц-класс, чтобы выразить какие-то эмоции и что-то новое о себе узнать.

Вадим, десять лет назад, тоже в юбилей фестиваля, вы говорили, что главная ваша цель – сделать Петербург центром современного танца в России. Удаётся?
- За двадцать лет мы привезли в Петербург 600 педагогов современного танца и 350 коллективов и артистов – если считать все наши проекты. Потому да, мы к этой задаче прилагаем все силы, что только можем. Но на самом деле работы ещё очень и очень много. Мне 52 года, а когда мы только начинали было 32. Надеюсь, что пенсионный возраст до 75 поднимут  и я ещё поработаю. Развитие современного танца, конечно, требует системного подхода – и да, поддержки государства. Наивно на это надеяться? Двадцать лет назад никто и подумать не мог, что на сцене Мариинского театра будут танцевать современную хореографию – сама мысль казалась смешной. Меня на пятилетие "Каннон Данс"  один из главных менеджеров Мариинки, от которой мы тогда располагались через канал, предупредил:  придём поздравлять. Я был удивлён, а они пришли, поздравили и говорят – нужна помощь с постановкой, нужны танцовщики современного танца для участия в опере "Гибель богов" Владимира Мирзоева… Современная хореография сейчас везде, от театра до кино. А наш OPEN LOOK ­– самый большой в России фестиваль современного танца. Да, это статус – и мы его поддерживаем. Здесь нет ничего от шоу-бизнеса: мы не гонимся за самыми знаменитыми артистами, не хотим восхищать шикарными декорациями, нам интересен более глубокий пласт исполнительского мастерства.

Более глубокий - не танцы живота и не тверк?
- Да, есть жанры, которыми мы никогда заниматься не будем. И это касается не только фестиваля, но и школы. Мне искренне непонятно, как такие жанры могут танцевать дети – и как родители этому всему могут аплодировать. Какая сверхзадача у танца живота? Как он повлияет на развитие личности ребёнка? В чём его посыл? Да, это модно на западе, но мы никогда не будем такое преподавать в "Каннон Данс" и тем более показывать на OPEN LOOK. Ханжество здесь ни при чём, в 2003-м мы привозили скандальный американский спектакль "Дневник эксгибициониста". Но это было искусство - с посылом, с надрывом, со внутренней трагедией и конфликтом, но без глупости и без пошлости. Если ты просто умеешь красиво "задирать" ногу, но в тебе нет внутренней наполненности – ничего не выйдет. Из Барышникова, гениального танцора, никогда бы ничего не получилось, если бы у него не было такого блестящего ума, ума танцовщика.

Тогда как должен поступить родитель, ребёнок которого мечтает заниматься танцами?
- Он должен очень придирчиво выбрать ему школу и педагога. И даже не в жанре здесь дело. Очень много студий работает "на постановку": весь сезон они разучивают одни и те же движения для одной и той же постановки – такая вот дрессировка. Родители видят на отчётном концерте, что ребёнок танцует и убеждаются, что деньги платят не зря. А он не может танцевать ничего другого – зато имеет дипломы. Это огромная проблема. Нужно развивать тело, создавать из него универсальный инструмент, подчиняющийся голове – твоей собственной голове, а не указаниям постановщика. Ищите педагога, смотрите, что он делал, каких артистов вырастил и куда они уехали работать.

Современный танец это дорого?
- Не дороже, чем музыкальная или художественная школа. Но будь моя воля, я бы вообще запретил платные секции для детей, сделал бы их полностью бесплатными. У меня четверо детей, сколько я должен зарабатывать, чтобы из каждого сделать разносторонне развитую личность? Вот и родители, которым приходится экономить, "урезают" расходы на спорт, на танцы, на творчество… Я твердо уверен, что государство просто обязано сделать бесплатными всё это дополнительное образование,  оно должно быть доступно. Именно из этих соображений мы никогда не увеличиваем цену на билеты OPEN LOOK – да, не зарабатываем, но у нас и нет задачи получить суперприбыли. Если мы хотя бы немного делаем людей счастливыми в городе, где нет очень мало солнца – значит, у нас всё получается. И это я говорю совершенно искренне, без ложного пафоса и ложной скромности.

Что смотреть на OPEN LOOK: программа