Сбежавший из северокорейского лагеря в Южную Корею гражданский активист рассказал Metro о жизни в исправительно–трудовом лагере, личной трагедии и надежде на будущее страны. Шин Дон Йок родился в лагере, он единственный известный человек, которому удалось сбежать в Южную Корею с помощью журналиста. Он видел как пытали его мать, его брата казнили, после того как он собрался бежать. Сейчас 30-летний активист борется за соблюдение прав человека на родине, на которую он не может вернуться. Корреспондент Metro пообщался с ним в Венгрии.

Вы жили со своей матерью до 12 лет. Как она объясняла вам жизнь в лагере?

– Даже хотя она была моей «матерью», у нас не было взаимотношений родитель-ребенок, к которым привыкли на Западе. Она никогда мне не говорила о тюрьме и я никогда не спрашивал о ней. Хотя я называл ее «мать» – наши отношения были такими же как у обычных политических заключенных в лагере.

Как прошло ваше детство в лагере? Вы получили образование?

– Все заключенные в лагере, и взрослые, и дети должны работать: я работал на угольной шахте, в полях, и на фабрике в лагере. Иногда я жил со своим отцом. Детей учили простой арифметике, чтению и письму, но не более. Мы учили правила и порядки в лагере.

Как много детей родилось в лагере? Что с ними случится?

– Я не знаю точного числа. Если они не попытаются сбежать или если они не будут освобождены, то все они вырастут в лагере и большинство там же и умрет. Нормальной медпомощи там нет...

Когда вы узнали о том, что существует другая жизнь и решили сбежать?

– Однажды прибыл новый заключенный, который начал рассказывать мне о внешнем мире. Он рассказал, чем он занимался на свободе и как жил. Но больше всего, мой интерес вызвал рассказ о том, сколько разной еды есть за пределами лагеря.

Вы знали насколько опасно бежать из лагеря? Многим бежавшим не удалось выжить....

– Я знал, что забор подключен к электротоку и охранники смотрят за нами, но у меня в уме никогда не было сбежать оттуда. Я думал, что это моя судьба быть там и останусь в лагере до конца жизни.

Что было для вас самым странным в свободном мире?

– То что люди не носят тюремную одежду, что могут смеяться, когда захотят, что они не должны кланяться полицейским или людям в форме.

Как часто вы думаете о временах в тюрьме, о своей матери и брате, которые умерли?

– Я думаю о них каждый день. После того, как я переехал в Южную Корею, у меня развился постравматический стресс. Мне приходится мириться с кошмарами, я получал психиатрическую помощь в клинике несколько месяцев.

Как вы стали борцом за гражданские права?

– Нет какой-то конкретной даты, это началось с того, как разные люди и группы приглашали меня рассказать о моей жизни. Так я стал активистом за права человека в КНДР.

Что вы думаете о действующем режиме в КНДР и о Ким Чен Ыне? Есть ли надежда на будущее?

– Он просто маленький ребенок, ему где-то столько же лет как мне. Он может действовать как реформатор, но на деле он такой же диктатор как его отец и дед. У меня есть надежда на лучшее будущее, но когда оно наступит я не знаю. Больше всего я беспокоюсь о 200 тыс. человек, находящихся в лагерях. Никто о них не думает, никто не хочет им помочь. Им тоже нужна надежда.