Петербургская больница Святого Георгия первая в северной столице стала принимать пациентов с коронавирусом. В конце марта 2020 года, когда в клинике появились первые пациенты с COVID-19, весь медперсонал во главе с главным врачом ушли на карантин: из здания не могли выйти ни пациенты, ни врачи, ни медсестры.
Дома их ждали родные. Дети, жены, мужья, звонили по телефону, чтобы услышать родной голос или писали в мессенджерах признания любви. Но никто не уволился.
Чтобы как-то поддержать друг друга и своих родных, администрация больницы устраивала акции. Так, 1 июня дети сотрудников больницы, которые находились в красной зоне, получили письма из больницы "Мой папа (мама) – герой". Прозрачные двери клиники украсили фотографии врачей-героев – в СИЗах и без них, чтобы выписавшиеся пациенты и их родственники могли увидеть, кто тот волшебник, который спас им жизнь.
Как изменилась жизнь некоторых из врачей, чем им пришлось жертвовать, врачи рассказали Metro:
Александр Ломия, хирург: "Скучаю по интересной работе"
Александр Ломия.
Предоставлено героем публикации.
Фото:
– Когда-то, в доковидные времена, я считал, что хирург должен быть строгим, сдержанным, мало говорить и много делать. Отчасти я и сейчас так считаю. Но за последние полтора года, когда мы все стали инфекционистами и ведем больных с коронавирусом, я понял, что врач обязательно должен улыбаться пациенту. Это очень важно для человека, который находится в постоянной тревоге. Он не знает, что с ним происходит. У пациентов много вопросов, на которые мы до сих пор не знаем ответов. Да, я мог бы что-нибудь наврать, но это будет неправильно и неэтично. И за долгое время работы в красной зоне понял: чтобы успокоить пациента, достаточно посидеть рядом и просто выслушать его. Все об этом знают, но мало кто делает. Правда, у нас в больнице много кто именно так и поступает.
Наше отделение, где я работаю, всегда занималось плановой хирургией – это примерно 80 процентов нашей деятельности. Остальное – экстренное. И за 14 лет практики у меня ни разу не было такого длительного периода, чтобы я не оперировал. Случился он только сейчас. Когда в марте 2020 года мы закрылись вместе с ковидными пациентами, я несколько месяцев не подходил к хирургическому столу. А потом случилась экстренная ситуация – одному из наших пациентов потребовалась операция на желчный пузырь. Я снова взял в руки инструменты, и было ощущение, что я только вчера этим занимался. Все-таки, когда у тебя за плечами много лет практики, подобные вещи делаются практически на автомате.
Мне жаль молодых хирургов, которые успели поработать 2–3 года, им нужно получать опыт. К сожалению, никто не знает, когда они займутся плановой хирургией. Вначале мы все что-то планировали, думали, что победим новую инфекцию к сентябрю, потом к январю 2021 года…
Сейчас мы думаем только о сегодняшнем и, может быть, завтрашнем дне. Когда у тебя полная загрузка, выходишь из больницы, как выжатый лимон. И уже не хватает ни сил, ни времени на научную работу.
Человек ко многому привыкает. Я, например, привык оперировать в трех парах перчаток. Когда-то не мог завтракать дома. Приезжал в больницу, участвовал в утреннем обходе и только часов в десять ел. Сейчас такое невозможно. Стал заставлять себя плотно завтракать дома. Потому что потом я надеваю СИЗ и иду в красную зону. И до конца рабочего дня не ем и не пью. Так привык, что в этом же режиме стал жить в выходные.
Александра Ломию в больнице называют "поющим хирургом". В свободное время он пишет музыку (написал гимн для родной больницы), записывает клипы, дает концерты.
– Во время пандемии пришлось отказаться от публичных выступлений, – продолжает Александр. – Я прекрасно понимаю, что любое скопление людей может спровоцировать заражение. И если я, как врач, буду инициировать что-то подобное, это будет неправильно. За это время было много предложений. Звонили знакомые, говорили: "Вот, пока не все закрыли, давай проведем квартирник". Я не пошел на это. Пришлось отказаться от многих предложений. Я очень хочу, но считаю, что сейчас это неправильно. Так что пока я пишу музыку: в основном по дороге на работу напеваю новую мелодию на диктофон. Иногда так получается, что, когда я подхожу к больнице, новая мелодия уже готова.
Наталья Миронова, заведующая приемным отделением: “Меня слушаются все: и дома, и на работе”
Наталья Миронова.
Предоставлено героем публикации.
Фото:
– Я прихожу на работу, когда еще нет восьми, а ухожу после четырех часов вечера. Пациентов стало больше, много тяжелых. И если возникают непредвиденные ситуации, приходится задерживаться, разруливать. Я, как капитан, не могу покинуть свой корабль, пока не решу все организационные вопросы.
Каждый день я работаю в красной зоне. И мечтаю, что, когда это все закончится, переодеться в свой обычный костюм из хлопка или белый халат. Сейчас вся комфортная одежда, которую мы носили раньше на работе, кажется чем-то несбыточным.
С медицинской маской я практически срослась – в помещении больницы я ее не снимаю. Поэтому, когда слышу, как люди стонут, что им некомфортно или нечем дышать в маске, когда они едут в метро или приходят в супермаркет за продуктами, мне просто смешно!
Да, я как любой человек, хочу ходить в театры и в кино. Но не хожу. Потому что не имею права заболеть. Даже на два дня. У меня в подчинении – несколько отделений, и чтобы наша команда работала слаженно, нужен руководитель. Это – я. Ответственность очень большая, но что делать?
Мои родные тоже практически никуда не ходят. Ребенок учится в гимназии, и у них там все четко устроено: классы разъединены, руки все моют. Меня слушаются все: и дома, и на работе. Может быть, это одна из причин, почему мы не заболели.
С родителями я почти не вижусь, помогаю им дистанционно. Мама еще до коронавируса перенесла онкологию, она, как и все близкие, выполняет мои рекомендации.
Сейчас многим тяжело. И врачам, и пациентам. Думаю, непросто людям разных профессий. Но ведь когда-нибудь это закончится? И очень хочется дожить до этого времени в здравии. Если быть осторожным, то все у нас будет: и концерты, и поездки на море, и много других радостей.
