Меньше всего хочется писать колонки по подобному поводу. И всё же скоропостижный уход человека оставляет какое-то ощущение недосказанности.
Вроде вчера мы только бегали вместе за колбасой в соседний магазин, а сегодня уж нет человека, и завтра он тоже не придёт. И как-то хочется крикнуть что-то, написать, позвонить, да вот только телефон недоступен и адресат неизвестен. Единственный вариант – воспользоваться служебным положением и настучать колонку. Возможно, душа, витая между двух миров, заглянет кому-нибудь через плечо и прочтёт.
Мы часто подшучивали над ним (от этого на душе ещё более грустно). И «Карася в томате» покупали. И дедушкой за глаза ругали. Карася он ел, а за «дедушку» требовал бесплатного проезда. Казалось, нет такой обиды, которая могла бы занять его более чем на час.
Приходил он в редакцию с утра пораньше с пирожками наперевес и припадал к монитору. Что-то распечатывал, что-то записывал великанским почерком. «Ничего себе, ага, интересненько». И гордо вываливал потом на стол во время редакционной планёрки. Раскритикованный, уходил потом в свой угол. Исправлял. Бурчал. Менял.
И стучал потом по клавишам с такой силой, что сотрясались сугробы бумаг, окружавших пятачок его рабочего стола, расчищенный для маленькой клавиатуры. Ни один журналист на планете не сможет повторить фирменный «карасёвский» стук. Если бы существовала премия за саундтрек рабочего процесса – все «золотые перья» были бы у Карасёва.
Работал он честно, искренне и упрямо. По-киношному вживаясь в материал. И никогда не укладывался в рамки отведённого ему места. Заголовки всегда были длиннее на пару букв, чем границы страниц газеты. Здесь подожми, здесь подтяни. Сколько раз задерживали мы номер в ожидании «Игоревой нетленки». Дежурство с ним приравнивалось к исправительным работам.
И вот сегодня, возможно, номер мы сдадим вовремя, но это мало кому интересно.
Любитель простой пищи и сложного кинематографа. Причём кинематографу он был предан рабски, больше, чем Семь Самураев, Хатико и Санчо Панса, вместе взятые. Любой мало-мальский факт из мира кино мог довести до размеров сенсации, подкрепить примерами из истории, снабдить комментарием «светозарыча» и постараться поставить на первую полосу газеты.
Одному богу известно, сколько фильмов он просматривал за вечер. Параллельно с рабочим процессом он всё время куда-то звонил, обсуждал, просил отложить, достать. Радовался хорошим фильмам. Ругал плохие. Снимался в массовках. Можно сказать, он делал себе инъекции кинематографом. Кажется, это наполняло его энергией на следующий день.
Неделю назад у него сломался проигрыватель. Он отдал его в починку. Потом решил купить новый. Не знаю, есть ли здесь какая связь. Но последнюю неделю кино Игорь смотрел с перерывами.
А ещё он очень хотел встретиться с Малковичем дней десять назад, но Малкович заболел и не приехал.
Мы часто подшучивали над ним. И в телефоне его номер забит у меня как «Федерико Карасёв».
И...Прости нас, Игорь... Мы будем скучать.
