13 ноября сыграет свой первый сольный концерт в Москве 28-летний поп-музыкант Бенджамин Клементин. В преддверии выступления в столичном клубе "Известия Hall" мы поговорили с обладателем премии Mercury о травле, одиночестве и русских поэтах.
Бенджамин Клементин. Фото Craig McDean.
Вы уже были в России...
Верно, трижды. В последний раз в Москве было очень холодно – минус 15. Поэтому я почти никуда не ходил, просто сидел в номере. Но я хотел бы всё-таки посмотреть город, получше его узнать. Я фанат Александра Пушка.
Пушкина?
Да-да, хочу взглянуть на памятник. (Сделать это будет несложно – монумент находится рядом с клубом "Известия Hall".)
Но он же поэт, писал стихи на русском…
Я не русский, поэтому читать в оригинале не могу... Верю, что при переводе стихи многое теряют. Это уже совершенно другое произведение, в нём отражение другого человека... Поскольку я не понимаю русский, его стихи вообще не читал, зато я многое читал о самом поэте, мне он интересен как личность.
А как вы о нём узнали?
Русский друг рассказал.
Кто ещё вам интересен?
Николай Гумилёв, Евгений Евтушенко, Осип Мандельштам, Белла Ахмадулина, которая относительно недавно ушла. Когда изучаешь литературу народа, понимаешь его жизнь. Я поэт, хотел бы когда-нибудь получить награду в России, где так сильна литературная традиция.
Вы не понимаете русский, а многие русские не понимают английский. Вот как вы считаете, им имеет смысл приходить на концерт?
Да, конечно! Музыка есть музыка. Уловить настроение может каждый. Я бы хотел, чтобы мои песни перевели на русский. Ведь в них очень важен текст. Надо, чтобы люди понимали его.
В Москве сейчас довольно холодно, вы всё равно будете выступать босиком, как вы обычно это делаете?
(Смеётся.) Посмотрим, ещё не знаю, может, что-то другое придумаю, я ведь буду представлять новый альбом I Tell a Fly – он отличается от предыдущего.
Давайте поговорим о песне Phantom of Aleppoville с нового альбома. Её первая часть посвящена детям, погибшим в результате миномётного обстрела в Алеппо, а вторая – травле детей в школе. Там есть строчка, что вы простили своих обидчиков, так ли это?
Да, потому что мы не знаем настоящих причин: желание власти, денег... Правда в том, что никто не знает, почему одни люди обижают других. Они вам и сами этого не скажут. Поэтому единственное, что вы можете сделать, – это простить обидчиков, чтобы не множить скорбь, не жить с обидой всю жизнь.
А может, всё гораздо проще и ваши обидчики действительно плохие люди, это их способ самоутвердиться?
Я не отметаю такой вариант. (Смеётся.) Но это не значит, что это правда. Даже школы для обеспеченных детей не гарантируют того, что вашего ребёнка не будут там обижать. Некоторые дети приходят на учёбу как на войну. Мы не можем их понять, но простить можем. Мы ведь не понимаем, почему одни люди развязывают войну и позволяют убивать других. Вообще, меня волнует эта тема, хотелось бы понять, как разорвать этот замкнутый круг: почему люди унижают коллег на работе, а потом обиженные взрослые приходят домой и отыгрываются на детях, которые в свою очередь устраивают травлю одноклассников в школе.
Вы сотрудничали с Шарлем Азнавуром, группой Gorillaz... С кем ещё хотели бы? Может, с кем-то из русских?
Большинства русских музыкантов, которых я знаю, уже нет. Но если был бы жив Булат Oкуджава, я бы с ним хотел спеть.
Основная тема вашего творчества – одиночество. Это обязательное условие для поэта? Многие верят, что радость нужно с кем-то делить, что невозможно быть счастливым и одиноким.
Одиночество – это мой путь, но я не выбирал его и никогда не стремился к нему. Одиночество – это боль, с которой приходится мириться. Не считаю, что без этого невозможно творить. Я был невероятно одинок даже среди людей, мне было сложно заговорить с кем-либо, сейчас дела обстоят лучше.
О музыканте
Бенджамин Сэйнт-Клементин вырос в Восточном Лондоне в семье выходцев из Ганы. Родители боролись с его желанием стать музыкантом, они хотели сделать из него юриста. Не умея читать ноты, Клементин самостоятельно обучился музыкальной грамоте. Разругавшись с родителями, он бросил школу и переехал в Париж, став бездомным уличным музыкантом, где его заметил агент, а впоследствии и пресса. Сейчас критики сравнивают его с Ниной Симоун и Леонардом Коэном. Он выпустил два альбома – At Least for Now (2015) и I Tell a Fly (2017).