Степан Подлубный считал свой дневник инструментом собственного развития. Фото из семейного архива| Предоставлено Йохеном Хелльбеком
Степан Подлубный считал свой дневник инструментом собственного развития. Фото из семейного архива| Предоставлено Йохеном Хелльбеком1/2
Презентацию в одном из книжных магазинов проводили режиссёр Павел Лунгин и главный редактор издательства "Новое литературное обозрение" Ирина Прохорова.
Мнения их разделились. Прохорова говорила о важности свидетельств обычных людей, а Лунгин в правдивости того, что они писали, усомнился.
– Он честный немец-психоаналитик, – сказал режиссёр об авторе книги. – И потому любой наш пятиклассник его легко обманет. Ну можно представить, что человек в дневнике, то есть сам себе, пишет такое:
"Я в первых рядах овладевающих техникой производства. Я не только член производственной бригады, я помощник бригадира. В чём непобедимая сила моей воли? Сила эта в величайшей справедливости, гениальной мудрости, жизненной мощи класса и его мозга, партии, поистине детищем которой я воспитываюсь. Мы свободны".
В книге описаны ситуации, и вовсе выходящие за рамками понимания тех, кто рождён не в СССР. Например, Юлия Пятницкая после ареста мужа-большевика начинает сомневаться в его честности. А обнаружив у себя "контрреволюционные мысли", сама доносит на себя в НКВД.
"Я умела себя держать в руках, я пыталась бороться за свою жизнь, у меня не было конфликтов с советской властью. Но что-то новое случилось: или я больная, или меня нужно изолировать от своих граждан", – написала Юлия Пятницкая в дневнике.
– Мы не можем рассматривать мысли людей сталинского времени с позиций того, что мы теперь знаем, – сказал Metro автор книги Йохен Хелльбек. – Когда мы даём свою интерпретацию, игнорируя исторические источники и их язык, мы как бы заявляем, что знаем людей того времени лучше, чем они сами. Мы лишаем их собственного голоса.
Как признался историк, больше всего его потряс дневник Степана Подлубного. Он сын кулака, долгое время скрывал происхождение, старался сделать из себя образцового советского человека. И в первое время преуспевал – деревенский паренёк устроился наборщиком в "Правду", поступил в мединститут.
– Он не был врагом советской власти, подстраивающимся под среду, – говорит Йохен Хелльбек. – Он действительно пытался стать образцовым гражданином, перевоспитать себя.
Во всём, что у него не получалось, Степан винил своё происхождение.
"Сколько волка ни корми, он в лес смотрит. Так и я. Сколько я ни стараюсь себя перевоспитывать, всё же ухватки ненужного человека встречаются, – пишет Подлубный. – Правда, они мелкие, для постороннего человека незаметны".
В середине 30-х его происхождение раскрылось. Он сотрудничал с НКВД, писал доносы, а потом получил 18 месяцев за то, что не донёс на брата, промышлявшего спекуляцией. Из лагеря Степан вышел в апреле 1941 года. В начале войны работал санитаром, а в 1944-м получил звание лейтенанта медслужбы – он соврал, что получил диплом мединститута. После войны его судьба сложилась удачно: женился, работал в Министерстве здравоохранения. Умер Степан в 1998 году в возрасте 84 лет.
– Я несколько раз с ним встречался, пока он был жив, – рассказал Metro Йохен Хелльбек. – Мы много говорили. Интересно, что он в старости был уверен, что является жертвой сталинского режима. А желание стать образцовым человеком сталинской эпохи, зафиксированное в ранних записях, отрицал. Он уже смотрел на себя другими глазами.