16 и 17 марта в столичном Adrenaline Stadium будут выступать легендарные британские электронщики The Prodigy. Незадолго до концертов на вопросы Metro ответил один из основателей коллектива, диджей и продюсер Лиэм Хоулетт.
The Prodigy (Лиэм Хоулетт – справа) пользуются большой любовью в России и готовы собрать сразу два аншлаговых концерта в столице. Фото предоставлено пресс-службой pop farm
Говорят, у вас на подходе новый альбом. Расскажешь про него?
Пока не могу. Разве что скажу, что у меня есть четыре песни, которые мне предстоит записать. И звучать они будут очень круто.
Есть ли особенность у выступлений в России?
В некоторых местах чувствуется больший хаос на концертах. И Россия как раз из этих мест.
Я уже много раз говорил это – у вас выступать как-то свежее, что ли. Люди всегда готовы слышать новые звуки.
27 сентября 1997 года у The Prodigy был крупный концерт прямо на Манежной площади. По разным оценкам, собралось от 100 до 250 тысяч человек. А вам он чем запомнился?
Наверное, нормально было. Не думаю, что мне очень понравилось. Если на концерте было много народу, это ещё не значит, что было круто. Кроме того, много людей говорило нам сбавить обороты, так что тот концерт не входит в мою личную пятёрку лучших.
Биг-бит и рейв сейчас востребованы?
Да какая разница. Мы же не представляем рейв и биг-бит, не собираемся эти жанры пропагандировать.
Мне плевать. Мы сами за себя. И лично я никогда не задумываюсь о жанрах, так как в противном случае это будет выступать ограничителем творчества. Да и вообще, названия жанров – это слова, которые помогают аккуратненько раскладывать музыку по маленьким коробочкам. Думаю, это нужно работникам музыкальной индустрии, мы же стараемся держаться подальше от этого дерьма и не морочить людям головы.
В "Википедии" написано, что в детстве ты занимался классическим пианино. Сейчас тебе это помогает?
Что, прям так и написано? На самом деле я ходил на занятия пару лет – меня заставил отец. В 11 я этим заниматься прекратил. Так что не могу сказать, что мне это помогло. Ненавидел пианино!
Какое самое яркое впечатление, которое у тебя сохранилось со времён рейв-юности?
То, как я пишу музыку в своей спальне, придя в себя после очередной вечеринки.
Рейв-сцена собрала нас всех вместе. Не так, как собрала хиппи их культура, мы были эскапистами – это нам подходило больше.
Было круто быть вовлечённым во что-то, о чём большинство людей не имело представления. Словно ты вступил в секретную армию. Впрочем, продолжалось это недолго – люди пронюхали, что там можно делать большие бабки. Довольно скоро всё коммерциализировалось, растерялось.
И это стало причиной того, что в 1993 году я принялся писать музыку для брошенного поколения (от англ. Music for the Jilted Generation – название альбома The Prodigy 1994 года. – Прим. ред.).
Знаешь ли ты каких-то музыкантов из России?
Да, немного. Мне нравится The Proxy. У него есть свой оригинальный стиль.
Где ты обычно берёшь семплы для треков?
Я стараюсь их больше не использовать. Все лучшие уже использованы. Теперь мне нравится самому делать семплы. Так, чтобы они звучали по-старому.
Какой трек наиболее полно характеризует творчество The Prodigy?
Сложно выбрать, мы всегда меняемся. Думаю, сейчас это Take Me to the Hospital.
Помнишь момент, когда родилась идея клипа Smack My Bitch Up?
Я-то к этому не имею никакого отношения. Идею принёс Юнас (Юнас Окерлунд, режиссёр. – Прим. ред.), а мой вклад был лишь в том, что в конце в зеркале возникает девушка.
Юнас показал мне видео до того, как наложить все эффекты, и мне оно не особо понравилось. Но после дополнения всеми эффектами получилось нечто потрясающее. Получилось очень круто, но, в отличие от многих, я не вижу там чего-то шокирующего. Просто прикольная тусовка.