Последние несколько недель, проходящие по Волхонке москвичи с трудом верили своим глазам – перед парадным входом в ГМИИ им. Пушкина выросла огромная гора из детских кроваток и колясок, в которые посадили молодые берёзы.
– Сначала это были строительные леса, на вершине которых сидел Цай. Это само по себе было инсталляцией, – рассказала директор музея Марина Лошак. – Потом появились коляски и люльки. Москвичи делились с нами атрибутами своего микромира, который важнее большого мира и того, что в нём происходит.
Имена обладателей этих кроваток вскоре появятся на сайте музея.
– Например, Дмитрий Сергеев, один из руководителей mail.ru. Он, когда проходил мимо музея, увидел свою кроватку и написал мне: "Какое счастье! Я её узнал!" Это то, чего хотелось добиться, – объяснила Metro Марина Лошак. – Люди, которые проходили мимо, по-разному реагировали. Многим не нравилось, но многие были в восторге. Появились даже анекдоты. Куратор выставки рассказывала, как одна дама говорила другой: "Видите, что творится в Пушкинском? Это рассерженные мамы накидали сюда коляски, потому что Давид до сих пор в музее обнажённый".
В самом музее Цаю отдали Белый зал. В центре зала – поле с серпом и молотом, а по стенам – две огромные картины, нарисованные горящим порохом. Из-за этого в музее стоит запах, который сложно было представить себе среди мраморных колонн – только в случае революции. На одной картине из цветных всполохов выглядывают советские плакаты и символы светлого будущего, мечты революционеров. Вторая – совершенно чёрная. Для неё Цай выбрал сотню архивных фотографий, чтобы показать постреволюционную реальность. А над всем этим – небо в виде огромного зеркала под потолком. Именно небу Цай посвящает большинство своих работ – туда горящий порох уносит его послания. В этот раз послание должно было стать особенно громким.
– Мы хотели создать пороховую инсталляцию на Красной площади, но не получилось, – сказала Марина Лошак. – Мы всё равно её осуществляем, но внутри музея.
Гостям выставки показали видеопроект пиротехнического шоу у Кремля. В небо взлетают кроваво-красные звёзды, чёрный квадрат Малевича, детские слёзы, радуга...
– Финал – это запалы и вспышки в течение 100 секунд, – объяснил Цай. – Взрывы и вспышки пронзают сердце насквозь, и остаётся только долгое гулкое молчание.
Войти в музей можно будет по небольшим боковым лестницам. Опавшие с берёз листья сознательно не будут убирать с земли – они являются частью задумки автора и символом неизбежного увядания. Фото Василий Кузьмичёнок, "Metro"
Войти в музей можно будет по небольшим боковым лестницам. Опавшие с берёз листья сознательно не будут убирать с земли – они являются частью задумки автора и символом неизбежного увядания. Фото Василий Кузьмичёнок, "Metro"1/13