Хоккеист Артемий Панарин приехал в Санкт-Петербург оправдать своё прозвище, данное в честь американской сети кондитерских Panera bread: Хлебушек встретился с журналистами на хлебзаводе "Каравай".

– Как часто ты бываешь в Петербурге?

– Последние лет пять я каждое лето приезжаю в Петербург – два-три месяца. Мой дом, вообще, сейчас тут. По ходу сезона, конечно, я в США, но летом готовлюсь здесь. У нас отпуск зависит от успехов команды: когда вылетишь из Кубка Стэнли, тогда и освободишься. Месяц отпуска уходит на отдых, а дальше тренировки – месяца два-три. Но вообще, за время в СКА я полюбил этот город. 

– Почему ты вообще решил заниматься хоккеем?

– Меня особо не спрашивали. В Коркино было мало развлечений – только хоккей и футбол. Дедушка у меня был хоккеистом, поэтому он решил меня отдать в хоккей, хотя я не особо хотел этого. Я хотел пойти во двор и просто с ребятами погулять. А надо было всё время садиться в машину и ехать в другой город на тренировки. Любовь к хоккею и благодарность дедушке пришла лет в шестнадцать, тогда же я понял, что нужно работать побольше и добиваться успеха.

– Удалось поблагодарить дедушку?

– Самое тяжёлое – сделать это так, как я хочу, потому что ему ничего не надо. Целая война происходит, если я банально предлагаю поменять колонку в доме, потому что у них вода течёт своеобразно – тёплая секунды три, потом либо ледяная, либо – кипяток. Я предлагаю, но они говорят, им это не надо. Они с бабушкой сейчас в Коркино – пожили полгода в Петербурге, но вернулись туда. У них ведь там все друзья, здесь им скучно.

– Какой у тебя режим дня?
– В сезоне он очень простой. Если игры через день, то в день без матча ты просто позавтракал, сходил на тренировку, вернулся, поел, отдохнул, перед ужином можно погулять с Рыжим (джек-рассел-терьер Артемия и Алисы Знарок – прим. ред.), поужинал, забазировался на диване и готовишься завтрашней игре. В день матча ещё скучнее: идёшь на стадион, там тренируешься – делаешь разминку – приходишь домой, обедаешь, спишь, и идёшь игру, с матча возвращаешься, спишь. Даже когда нет игры – только тренировка – она заканчивается около часа, кажется, полдня свободны, много времени, но на самом деле ты ничего делать не можешь, потому что нужно готовиться к завтрашней игре, а не идти нахаживать километры.  Фактически, на полгода я выключаюсь из жизни – разве что, Ютьюб смотрю.

– В чём разница тренировок в КХЛ и НХЛ?

– У нас очень часто их делают одинаковыми для всех игроков команды. Но мне удобнее существовать в демократичных тренировочных условиях: я отличаюсь от основной массы хоккеистов своими небольшими габаритами. Поэтому подготовка с ребятами, которые весят по сто килограмм, у нас разная, и я кайфую от того, что делаю свои вещи, тренирую быстроту, резкость, а не сажусь под большие штанги и не толкаю крупные веса.

– Кстати, эксперты НХЛ часто приводят тебя как образец хоккейного интеллекта. Как удалось его приобрести?

– Я уже привык, что вокруг игроки больше меня, которые могут задавить массой. Просто нужно дополнительно смотреть по сторонам. Думаю, хоккейный интеллект формируется со времён детских тренировок, и как раз потому, что я был самым маленьким, мне нужно было играть за счёт головы. Здоровым ребятам было полегче, они использовали свои физические качества, габариты – в этот момент мозг не работает так же активно, как у игрока, который не может просто продавить. Думаю, в эти моменты и формируется интеллект, когда ты стараешься играть в хоккей, а не как будто ты играешь с кодами, когда становишься больше и просто обходишь всех.

– А как выглядит диета спортсменов в НХЛ?

– За границей спортсмены серьёзней относятся к питанию: там есть много продуктов с глютен, без глютена, каждый выстраивает свою диету. Вообще, главное сбалансированность – там много проверок и анализов. Я очень опасаюсь их, потому что люблю макароны и боюсь, что вдруг скажут, что это неправильно. Поэтому в кабинете врача появляюсь через раз.

– Как ты проводишь свободное время?

– По-разному, в зависимости от состояния души. После трёх недель безвылазно в спорте, не вылезая, хочется повеселиться, немного нарушить режим. А в основном я люблю гулять по набережным и соборам в Питере. Люблю слушать музыкантов на улице, они очень душевно поют – главное, чтобы погода была. Особое место в Петербурге для меня – это Исаакий, на днях был ещё раз. Правда, на колоннаду не поднимался: была утренняя тренировка на ноги. Но в другие разы я там был. 

– У всех спортсменов есть какие-то суеверия. А у тебя?

– Вообще, я стараюсь уйти от суеверий, потому что считаю это бредятиной, но это сложно на психологическом уровне, рисковать иногда не хочется. У меня есть такая рутинная примета – перед каждой домашней игрой, кстати, в Питере тоже это было, заезжаю в церковь. В Америке часто церковь бывает закрыта, и я так, постою, поошиваюсь у двери, и уезжаю домой. 

– Готов ли ты играть за сборную России?
– Всегда готов. Игра за сборную – это другие чувства, играешь за целую страну. Когда играешь за клуб – это 82 игры в сезоне, а за сборную – 8 матчей за 3 недели, поэтому нет такой сыгранности, это не так просто. В сезоне у тебя есть своя позиция, а здесь собираются все лучшие, и твоя позиция может немного подвинуться.

– Когда ты уходил из СКА, то потерял в зарплате. Не было мысли остаться?

– Я даже не думал о такой возможности, и деньги для меня не играли никакой роли в тот момент. Была идея, любовь к хоккею и желание доказать себе, в первую очередь, близким, всем, что я хороший спортсмен. НХЛ – лучшая лига мира, было бы глупо отказываться.