- У вас в фильме не очень большая роль – жены хранителя музея в Пушкинских горах. Чем вас привлекла эта работа?
- Во-первых, мне обещали, что в телеверсии роль будет больше. Во-вторых, сначала я хотела отказаться. Потому что мне казалось, что я пока не готова переходить на второстепенные роли. Более того, когда я открыла сценарий, там было написано про мою героиню: "жена директора музея, старая толстая женщина". Я прочитала и сказала Игорю Угольникову: "Прости, но нет! Может, я уже немолода, но я не толстая!" (Смеётся.) Но потом меня очень увлекла история. К своему стыду до этой картины я её не знала – о том, что происходило в Пушкинских горах во время войны. И я увлеклась чтением книг, документов об этих удивительных людях – директоре музея Кузьме Афанасьеве и его жене. И меня захватила история, судьба этой женщины, которая настолько обожала своего мужа, что поехала за ним жить в Пушкинские горы и всю свою жизнь отдала тихому служению.
- С другой стороны, директор музея с женой в прямом смысле прислуживают немцам... Вы понимаете их выбор?
- Они живые люди, которым пришлось подчиниться предлагаемым обстоятельствам. Я не могу никого судить, все мы земные грешные люди и не знаем, как сами бы поступили в этой ситуации. Их я понимаю, но сама так не смогла бы. С другой стороны, я иногда говорю что-то, потом проходит 7–10 лет, и я понимаю, что моё ощущение и отношение к той или иной ситуации поменялось. Если бы у меня не было ребёнка, я бы, наверное, лучше умерла, чем осталась с немцами. Но, если бы у меня уже была Маша на руках, я бы делала всё, чтобы её спасти. А для них музей был как их дитя. Это то, чем они жили. Я всегда стараюсь всех понять и простить.
- Получается?
- Не всегда. Бывает, что прощаю, даже когда мне нож в спину вонзили, а забыть не могу. Но я работаю над собой. Или к вопросу о прощении – я попросила добавить моей героине фразы на разных языках, чтобы показать, насколько это был глубокий, образованный человек. И у меня была дикая сложность с немецким. Я его когда-то пыталась учить в школе и не смогла. Видимо, генетическая память работает внутри нас. Потому что я помню глаза бабушки, которая пережила блокаду, знаю боль папы, который половину блокады был в городе... Я могу говорить спокойно на английском, на французском. На немецком не могу, психологический барьер. Учу-учу, а не запоминается ничего. Мне на площадке помогали немецкие актёры, и они не понимали – я всё идеально повторяю на репетиции, но включается мотор, и я не могу сказать ни слова...
- Но, наверное, то, что съёмки шли в Пушкинских горах, помогало вживаться в роль?
- Для меня съёмки в Пушкинских горах были счастьем. Я много раз там бывала одна, потом с дочкой приезжали трижды, потому что она хотела увидеть это место в разные времена года. Мы снимали кино прошлым летом, и рядом с посёлком было безумное количество аистов. А я прочла, что, если аист улетает из гнезда, быть беде. И я попросила режиссёра добавить в сценарий, что моя героиня просит мужа починить гнездо аиста. Мне такие мелочи кажутся живыми.
- Вы из тех актёров, которые сами дополняют, дорабатывают свою роль.
- Просто я так воспитана и в институте обучена, что к роли нужно готовиться. У меня уже и дочка это качество переняла, за что я её ругаю. Она так усердно готовится, что на площадке у неё уже не остаётся ни моральных, ни физических сил работать. Учу её, что наша профессия состоит в том, чтобы сыграть, а не только прожить. У меня есть спектакль, где я играю героиню, чей отец умирает, и она закрывает ему глаза. 28 лет назад умер мой папа, и я закрывала ему глаза. И если я буду каждый спектакль переживать тот момент, то я от инфаркта умру прямо на сцене. Так нельзя. Но сама себя ловлю, что говорю ребёнку одно, а сама творю другое. Но вот такие мы бешеные – артистки. (Смеётся.)
- Рады, что дочка пошла по вашим стопам? Не отговаривали?
- Я не отговаривала. Она сейчас учится на третьем курсе, но уже параллельно снимается. И я вижу, как у неё горят глаза. Мне самое главное, чтобы она была счастлива. Но у нас с ней была договорённость: если она поймёт, что это не её, она не будет думать: "Ой, я расстрою мамочку, я всё равно буду учиться". Нет, в таком случае она спокойно закрывает сессию и поступает в другой институт. Я ей даю абсолютную свободу.
168 минут составляет продолжительность фильма "Учёности плоды".
О чём кино?
События разворачиваются в 1944 году в оккупированном фашистами Михайловском. Директор музея Пушкина (Игорь Угольников) вместе с женой (Анастасия Мельникова) охраняют национальное достояние и выполняют все приказы новой начальницы-немки – профессора по литературе Марии Шиллер. Когда от высшего командования приходит приказ отступать, Мария решает вывезти экспонаты музея в Германию, но этому попытаются помешать партизаны и местный парень Сергей (Сергей Безруков), с которым Марию связывают сложные отношения.
