Инна Семёновна родилась в Белоруссии 3 мая 1933 года. Она пережила два немецких лагеря, среди которых - лагерь смерти Освенцим. У неё выкачивали кровь, её избивали, ей приходилось спать в холодном бараке, есть червей, но она выжила.
Оршанское подполье
В день, когда жизнь Инны изменилась навсегда, немецкие войска въехали в Оршу с криками "Юде, капут!"
– Мы гуляли во дворе, услышали крики и побежали домой, спрятались под кровать. Мальчик один был, с кудрявыми волосами – его прямо на улице и пристрелили, – вспоминает Инна Семёновна.
Отец маленькой Инны, Янушевский Семён Ефимович, в тот день был на работе и домой уже не вернулся – ушёл в подполье. В последний раз они виделись осенью 1942 года, когда он заскочил домой за тёплой одеждой. Вскоре после этого его расстреляли.
Во время оккупации в городе действовало подполье. Входил в него и отряд Константина Заслонова, начальника паровозного депо Орши. Его отряд занимался диверсиями на железных дорогах. Немецкая администрация охотилась за партизанами, однако в лес гитлеровцы не заходили, только сторожили его. В качестве связных партизаны использовали группу детей из пяти человек, а среди них была и 8-летняя Инна.
– Вся связь проходила с помощью записок. Мы брали корзины и делали вид, что идём за ягодами. Охранникам говорили, что хотим есть, и нас пропускали. В лесу была коряга, в которую партизаны клали сведения. Мы их доставали, прятали и проносили обратно в город. Прятали так хорошо, что охрана не могла ничего найти! У меня были очень густые волосы, поэтому закатывали записки в причёску, – рассказывает Инна Семёновна.
Затем сведения в старой обуви под видом починки передавали сапожнику-связисту. Он забирал записки и передавал обратно информацию из разведки.
Так прошло около двух лет, однако со временем детей стали подозревать в связях с партизанами. Однажды охранник, увидев детей с корзинками, стал кричать "Киндер партизан! Киндер партизан!" На его крики прибежали остальные и повели детей в гестапо. Там их стали спрашивать, где Заслонов, хотя, конечно, никто из детей этого не знал. Вскоре после этого было принято решение об их отправке в лагерь.
8 лет было Инне Семёновне, когда она помогала движению подпольщиков.
Освенцим
Осенью 1943-го Инне Семёновне, её маме Зинаиде Мартыновне и младшему брату Эдику велели собираться в лагерь.
– Нам сказали взять еды на три дня и собираться. В это время родственники по отцу, у которых мы жили, вышли из дома со словами "Мы одна семья". "Ах, семья, значит" – и их тоже отправили с нами.
Погрузили в крытую грузовую машину и отправили в сортировочный пункт, а оттуда в Польшу, в Освенцим.
– Мы не знали, что это за лагерь. Нам сказали, что едем на работы. В поезде первые три телячьих вагона выделили евреям. Когда нас привезли, немцы объявили: "Пассажирам первых трёх вагонов вещи не брать". Мы ещё позавидовали, что их выводят первыми, – осень, холодно, вагоны не отапливаются. Пока их уничтожали, мы сидели в поезде и ни о чём не догадывались. Потом и нас выгрузили, поселили в неотапливаемый бункер с бетонным полом. Кормили плохо, давали какую-то баланду. Вонь стояла ужасная, – вновь переживает страшные дни в памяти Инна Семёновна.
В Освенциме начались ежедневные "обследования", на которых брали кровь из вены. Выкачивали так много, что дети буквально выползали – не было никаких сил.
– Постоянно плакали дети. Ребёнок заорал – и всё, затих. Брату тогда было 6 лет, он спрашивал маму: "Почему эти детки плачут? Мы тоже будем кричать?" А мама отвечала: "У них животик болит". Но я всё видела: выносят мешок – весь окровавленный, кровь капает.
В 1944 году, когда семья Инны Семёновны стояла в очереди на "обследование", в Освенцим приехал немец, представитель одной из фабрик, чтобы набрать работников. Среди отобранных была и мама Инны Семёновны, которая захватила с собой детей.
– Родственников, с которыми мы из Орши приехали, сначала не выбрали. Но они вышли из очереди со словами "Мы все вместе". А ведь они не знали, куда нас повезут – то ли на кладбище, то ли ещё куда.
Немецкая фабрика
Везли их долго, через всю Германию. Там жили в холодном бараке. Взрослые работали на заводе, делали розетки. Водили их туда с собаками и в деревянных колодках, чтобы не могли сбежать. Дети в это время обслуживали лагерь: девочки работали на кухне, носили и чистили овощи. Мальчики таскали уголь. Как рассказывает Инна Семёновна, командовал лагерем украинец. Однажды он так сильно избил резиновой плёткой маленького Эдика, что тот полз по ступенькам на карачках – ему отбили внутренние органы.
Незадолго до победы страшный случай произошёл и с Инной.
– Мама всегда учила меня, что капусту надо очистить. А туда возили одну гнилую, с огромными гусеницами. Как-то раз я все гнилые листы с червями выкинула в мусорный контейнер. Прибежал этот хохол, спрашивает, где капуста. Я и ответила, что она вся гнилая. Так он поволок меня за волосы и заставил доставать все листы из мусорки. После взял гусениц, растёр по листам и насильно запихал мне в рот, пока другой надзиратель, немец, крепко держал меня. Отлупили потом так, что больше я в ту столовую не ходила и перестала есть, просто медленно умирала. Меня рвало кровью. Маму просила написать папе, чтобы он забрал меня. Тогда ещё я не знала, что его уже не было в живых. Маме не говорила о том, что случилось, думаю, она не пережила бы. Она думала, что это отравление.
В то же время Инна Семёновна вспоминает, что жители города, обычные немцы, по-доброму относились к детям: передавали им через проволоку варенье и бутерброды. А когда маленькую Инну избивали у мусорки, жители кричали надзирателям: "Киндер! Дас ист киндер!"
Освобождение
В мае 1945 года со словами "Бонжур, камерад, победа!" в барак вошёл французский офицер. Именно он вынес на руках слабую Инну на улицу.
– Когда всё закончилось, лагерные застрелили коменданта и надзирателей, которые не успели сбежать. Многие узники кинулись пить спирт из цистерны, которая стояла на территории лагеря. Был ли это технический спирт или отравленный – не знаю, но тут же выросли братские могилы, – с грустью вспоминает Инна Семёновна. – Люди пили за победу и не могли остановиться. Утром хоронят – вечером опять пьют. Уже когда готовили составы к отправлению домой, солдаты говорили: "Кто принесёт спирт – расстреляем".
После победы французы передали семью Инны Семёновны русским войскам, некоторое время солдаты откармливали их. Несмотря на просьбы отправить их быстрее, в Оршу семья Инны Семёновны вернулась только осенью 1945-го. Все родственники, которые были в лагерях вместе с ними, пережили войну и вернулись домой. После войны Инна пошла в третий класс, школу окончила с медалью. Во время учёбы подрабатывала, торгуя на станции овощами и фруктами. В 1954 году она переехала в Москву, после окончания института работала инженером в строительных организациях.
Около 160 тысяч поляков, цыган, белорусов, украинцев, французов и узников других национальностей были зарегистрированы в Освенциме в качестве заключённых с 1942 по 1944 гг.
Среди более 1,3 миллиона человек, депортированных в лагерь Освенцим, насчитывалось примерно 232 тысячи детей и подростков в возрасте до 18 лет. В том числе около 216 тысяч евреев, 11 тысяч цыган, не менее 3 тысяч поляков, больше 1 тысячи белорусов, а также русские, украинцы и другие.
*На основе данных Государственного музея Аушвиц-Биркенау.