Новости

Врач-онколог Андрей Павленко: Без проведения операций не могу жить

Павленко стал победителем премии "Headliner года"
Врач-онколог Андрей Павленко: Без проведения операций не могу жить
Врач-онколог Андрей Павленко: Без проведения операций не могу жить
Андрей Павленко. Фото предоставлено пресс-службой премии "Headliner года"
Андрей Павленко. Фото предоставлено пресс-службой премии "Headliner года"
Андрей Павленко. Фото предоставлено пресс-службой премии "Headliner года"
Андрей Павленко. Фото предоставлено пресс-службой премии "Headliner года"1/2

Первый вопрос всё же не о премии. Давайте расскажем нашим читателям, как вы себя чувствуете.
В марте у меня контрольное обследование после 18-го числа, поэтому дождёмся пока результатов этого контроля. По самочувствию могу сказать, что жить без желудка не просто, но возможно. Я ещё не могу назвать себя полностью восстановившимся человеком в свете того, что очень много задач и целей, устаёшь очень быстро. Не на всё пока хватает у меня сил. Но потихоньку восстанавливаюсь.

Я знаю, что близкие вас всецело поддерживают в этой активности. А коллеги? Не говорят: "Да отдохни ты уже!"
Они и поддерживают, и сами зовут меня отдыхать. Вот как раз буквально на днях вернулся из Грузии от своего большого друга Ильи Гоцадзе. Это успешный грузинский хирург. Три дня полного отдыха, я практически не брал в руки телефон и компьютер. И я понял, что на самом деле это иногда очень полезно, потому что я очень давно не отдыхал полноценно.

Что думаете делать с выигрышем? Есть планы?
Он будет распределён на две части: одна часть пойдёт на развитие Cancer Fund, а вторая часть будет отдана фонду "Нужна помощь" портала "Такие дела". Я отдаю им процент от премии, поскольку проект, который мы вместе делаем – "Жизнь человека", – довольно популярен и играет большую роль в информационной подготовке больных. И со временем проект должен трансформироваться в полноценное медиа для онкобольных, чтобы они могли находить там все ответы на интересующие их вопросы. Основная же сумма пойдёт на программу обучения хирургов, которую мы сейчас продолжаем разрабатывать. Сейчас  у нас подготовительный этап, очень много дел нам необходимо завершить до начала этой программы. В настоящее время ведём переговоры с фирмами, которые будут делать нам электронную платформу для объективной оценки качества проводимого обучения. Это основная идея. Есть несколько отделений, где мы хотели бы, чтобы программа развивалась. Это несколько центров: это и онкологические центры, и многопрофильные учреждения, и моя клиника. По мере, скажем так, необходимости мы будем включать еще те клиники, которые посчитаем нужным и которые подойдут по критериям, которые мы разрабатываем и разработали сейчас. Они довольно жёсткие, поэтому по большому счету клиника будет включаться, если она сама пожелает включиться.

Это может быть любая клиника, в теории?
Это может быть клиника, которая подходит под критерии, которые мы разработали. Критерии там довольна жёсткие, поэтому любая клиника не подойдёт. Нужно, чтобы клиника была высокопоточная. То есть, там должны делать большое количество тех целевых операции, которым мы будем обучать ребят. То есть, например, если речь идёт о раке ободочной кишки, то выполнение в год не меньше 60-80 таких операций позволяет говорить нам о том, что это нормальное количество, которое позволило бы студентам нормально обучиться в этой клинике.

А у вас уже есть заявки от хирургов на то, чтобы вступить в программу?
У некоторых молодых врачей уже были просьбы участвовать в конкурсе. Конкурс будет независимым. Я думаю, что самая большая проблема для многих – это английский язык, потому что его уровень должен быть уже довольно высоким, чтобы попасть в эту программу.

Вы мне говорили, что после операции по удалению желудка потеряли 9 кг веса. Вы продолжаете терять вес, или ситуация нормализовалась?
В общей сложности я потерял почти 13 кг. Конечно, потеря веса стала для меня серьёзной проблемой. Но я нашёл хорошего специалиста – гастроэнтеролога-нутрициолога, рекомендации которого позволили мне вес стабилизировать и сейчас он держится на уровне 61–62 кг. Поддерживать вес не так просто, как оказалось. Нужно и распределять нагрузку, и выделять время для еды и отдыха. В общем, ситуация под контролем, но не на 100% стабильная.

Но проблемы с весом не мешают вам оперировать, верно? Полноценно вернулись к работе?
Да, конечно, продолжаю оперировать, потому что без этого не могу жить. В январе я выполнил первую лапароскопию, уже проводил открытые операции, которые  тоже довольно большие по объёму своему. Считаю, что я потихонечку вернулся к рабочему ритму. Понятно, что мой функциональный статус сейчас немножко ограничен, поскольку сил пока не очень много, поэтому я себе много операций не ставлю, но 1–2 операции в неделю я спокойно могу выполнить.

Теперь, когда вы побывали в "шкуре" пациента, как-то изменился ваш подход к работе?
Уровень общения с больными, я считаю, остался у меня прежним. Потому что я и раньше тщательно подходил ко всем моментам, связанным с общением с пациентами.

Судя по записям в вашем профиле в Facebook, не так давно вы выступали в Госдуме. Какие у вас остались впечатления от общения с парламентариями?
Я много общался с председателем комитета по охране здоровья Морозовым Дмитрием Анатольевичем. Он очень толковый в плане общения и в плане своих идей. Он на самом деле в состоянии изменить ситуацию к лучшему и сделать позитивные вещи, которые уже сейчас необходимо делать.

Недавно были внесены поправки в закон о паллиативной помощи. Следили за его обсуждением?
Я следил и знаю, с каким трудом он у нас в стране продвигался, каких усилий стоило команде Нюты Федермессер всё это продвинуть и довести принятие закона до логического завершения. Теперь очень важно, как он будет исполняться на местах, потому что идей очень много хороших, а с их реализацией всегда бывают большие проблемы. Но команда Нюты готова мониторить ситуацию, это я точно знаю. У них очень хорошие возможности для того, чтобы действительно кардинальным образом поменять качество паллиативной помощи в России. И они уже близки к этому.