Великая Отечественная война в судьбе одной семьи: откровенный рассказ о военных годах

1. Семья спаслась от голодной смерти

Из Литвы семья добралась до Россоши, но, в связи с угрозой захвата города немцами, решено было уехать в Ижевск. "Условия жизни в Ижевске были настолько трудными, что уже через пару месяцев семья оказалась на грани существования. Кроме нашего отгороженного простынями угла большой комнаты то ли школы, то ли другого какого-то казённого помещения с тюфяками на полу и керосинкой на табуретке, я практически ничего не помню. Всё заслоняло чувство голода и страха умереть. В довершение ко всему где-то в январе 1942 года у мамы украли (вырезали карман) карточки дней на десять. Это был конец!  

Мама поняла, что, если останется ещё на пару недель, семья вымрет, и пошла к комиссару госпиталя, где работала медсестрой, с просьбой о содействии в отъезде на родину в Россошь, к тому времени ещё не занятой немцами. Комиссар – женщина с тремя шпалами в петлицах (по-теперешнему подполковник) – по-русски говорила с акцентом, и мама думала, что она латышка  или эстонка, внимательно выслушала и помогла с увольнением из армии и отправкой на родину.

25 лет спустя в Нидерландах, когда я служил советником нашего посольства, активно действовало Общество дружбы Нидерландов и СССР, секретарём которого была  женщина по имени Марселла, свободно говорившая по-русски. Как-то на одном из приёмов я спросил, откуда у неё такой русский язык, и был поражён услышанным. Оказывается, она окончила среднюю школу в Ижевске, где работал её отец, голландский инженер, коммунист, ещё до войны отправленный партией в СССР для оказания помощи в строительстве предприятий тяжёлой промышленности. Во время войны он работал главным инженером на одном из заводов, а её мать была тем самым комиссаром в военном госпитале, что приняла участие в судьбе нашей семьи. Действительно правду говорят, что мир тесен!

2. Бойня на переправе летом 1942 года

В результате провала на фронте, когда несколько армий попали в Харьковский котёл, а немцы двинулись на Сталинград, Россошь опять оказалась под угрозой. Семья Тринченко вместе с тысячами беженцев отправилась на юг, к Дону и Сталинграду.

"Мы подъехали к переправе в середине жаркого дня. Водная преграда, через которую был перекинут мост, оказалась небольшой речкой метров 5 шириной, впадающей в Дон. Слева возвышался холм, на вершине которого стояла низенькая хатёнка. Возле неё в ряд других расположились и наши машины. Дальнейшее движение стало невозможным, так как вся долина была запружена отступающими и мост не справлялся с их пропуском. С высоты холма открывалась жуткая панорама: вся долина представляла собой огромный котёл. В воздухе стоял невероятный шум.

Вдруг он, как по команде, стих и в зловещей тишине послышался гул приближающихся немецких самолётов. Тут же последовал взрыв криков, люди стали метаться в разные стороны. Многотысячная толпа как бы затряслась в хаотическом движении. Появились самолёты и на малой высоте стали утюжить долину по три машины, волна за волной. Они стреляли из пулемётов и пушек, сбрасывали бомбы. Это был ад! Масса людей в долине, а большинство были военные, превратилась как бы в одну обезумевшую толпу, парализованную паническим страхом и неспособную противостоять опасности.

Практически не было стрельбы по самолётам, хотя там наверняка были зенитки. Могла же быть хотя бы стрельба из винтовок и ручных пулемётов, ведь самолёты летали так низко, что я с высоты моего холма сквозь стёкла кабин отчётливо видел лица пилотов. Рядом с нашими машинами стояла полуторка с зенитной установкой в виде четырёхствольного пулемёта. Только на второй волне вражеских самолётов из хатёнки опрометью выскочил солдат (видно, его выгнали под страхом расстрела), с трудом забрался в кузов, быстро положил поручни пулемёта себе на плечи, втянул голову в живот и стал палить в небо не глядя. Я кричал: "Не туда!!! Вот он!!! Вот!!!" – но солдат, конечно, не слышал, был невменяем. Помня тогдашние собственные ощущения, могу смело уверять, что я тогда, в свои тринадцать лет, бесспорно, стрелял бы по самолётам".

3. Разрушение Сталинграда

 "23 августа (дату я узнал уже потом) рано утром я проснулся от беспрерывного гула взрывов. Выскочил на улицу, а там уже стояли военные и смотрели через Волгу на Сталинград. Река широкая, с километр или полтора, но в ясную погоду Сталинград отчётливо был виден. Сейчас же над ним поднялось облако пыли и дыма. Увидев, что я тоже смотрю, один из военных дал мне свой бинокль. Картина ужасная. Стоят многоэтажные дома, над ними заходят чёрные точки самолётов. Взрывы – и дома оседают. Ветер относит клубы дыма и пыли, а на том месте этих домов уже нет. Это был первый день акции устрашения перед предполагаемым взятием города, проведённой по приказу Гитлера. Сто-двести самолётов беспрерывными волнами за два дня превратили Сталинград в руины, а последующие жестокие бои практически сравняли его с землёй".

4. Чудесное воссоединение в сентябре 1942-го

К моменту начала Сталинградской битвы семья находилась на юге, в городе Ахтуба. Там матери с детьми удалось попасть на самолёт до Москвы, который перевозил убитых военачальников.

"Мы приземлились на военном аэродроме в Монино под Москвой, куда прилетели из Ахтубы. Нас выгрузили, мама усадила нас ждать на наши пожитки, а сама пошла искать возможность перебраться в Бирюлёво, где жили наши знакомые, у которых мы планировали остановиться. Не прошло и десяти минут, как мы увидели бегущую к нам маму, а с ней какой-то военный. И тут же мы узнали отца. Невероятно! Мама в слезах. Я оторопел, ведь от него не было никаких вестей с первого дня войны, его уже считали пропавшим, а тут он живой к нам бежит с мамой. Как такое могло произойти? Их взаимное стремление не могло оказать ни малейшего воздействия на движение огромного урагана войны. Их влекли совершенно разные силы и обстоятельства, независимые от их воли. И тем не менее этот ураган погнал две пылинки друг к другу навстречу на узкой дорожке за забором аэродрома в одно и то же время, минута в минуту! Пройди он или мама на несколько минут раньше или позже, и встреча не состоялась бы. Оказалось, что часть отца в это время находилась в Монино на переформировании, а он шёл по этой дороге по каким-то служебным делам. Дикий случай! Мистика! Или Провидение!"