Сталинский террор, любовь в ГУЛАГе: внучка репрессированного издаёт фотокнигу о своей семье

Фотограф из Петербурга, историк искусства Ксения Никольская последние 10 лет изучала семейные архивы, чтобы написать фотокнигу “Дом, который построил дед”. Уже есть макет, книга готова к изданию – ориентировочно, публикация состоится в мае-июне.

В книге Ксения рассказала удивительную историю своих дедушки и бабушки. Они прошли через Колыму. Туда в 1935-м отправили по этапу Георгия Никольского. Его жена Ольга Грачёва поехала вслед за ним, причём добровольно. Колыма не сломила супругов, и в 1953-м они вернулись домой. Спустя два года после возвращения Георгий Михайлович купил участок земли в Ленобласти и построил там дом. Этот дом и стал главным “героем” книги Ксении Никольской.

“В своей книге я собрала документы, семейные фотографии, много снимала сама, – написала Ксения в аннотации. – Мне удалось осуществить путешествие вместе с моей мамой на Колыму, в места, где она родилась. Книга расскажет вам, как менялась наша страна и жизнь её граждан, на примере одной конкретной семьи. Это не просто семейный альбом, это инструмент, который поможет многим по-новому, глубже взглянуть на историю своей семьи. Но прежде всего это история о любви и преданности”.

НА КОЛЫМУ ВСЕЙ СЕМЬЁЙ

До 1930 года Георгий Никольский был архидьяконом в Казанском соборе, пока не сложил с себя сан, поскольку был не согласен с церковной политикой. Но даже сложение сана не смыло с него клеймо – он попал в категорию неблагонадёжных граждан. Никольский работал плановиком на заводе, до тех пор, пока однажды за ним не пришли.

Жизнь Георгия Михайловича и его жены Ольги Грачёвой перевернулась с ног на голову после событий, произошедших 1 декабря 1934 года. Исключённый из партии и восстановленный затем в ВКП(б) с объявлением строгого выговора безработный Леонид Николаев выстрелил из револьвера в затылок первому секретарю Ленинградского обкома ВКП(б) Сергею Кирову, который шёл по коридору Смольного на партийное заседание. Киров был видным политическим деятелем того времени, поэтому реакция последовала незамедлительно. Вскоре после убийства тюрьмы стали активно пополняться не только политическими противниками Сталина, но и теми, кто просто попал под раздачу.

Спустя месяц после убийства Кирова был арестован и Георгий Никольский – на волне тех репрессий.

– Деда арестовали в январе 1935 года по статье 58-10 (“Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений”. – Прим. ред.), – рассказала Metro Ксения. – Точно не знаю, что там случилось, но, судя по всему, был донос. Ему дали 5 лет и ещё на 3 года ограничили в правах. Об этом он написал в своих мемуарах: “Судили за то, за что потом оправдали всех и судили самих судей”. Приговор вынес Ленинградский областной суд 11 февраля 1935 года, он был затем отменён в 1977 году – за отсутствием состава преступления. Бабушка оформила документы по реабилитации уже после смерти деда.

После вынесения приговора Георгия Михайловича этапировали на Колыму, где он провёл без малого 20 лет.

ИСТОРИЯ БАБУШКИ

Жена Георгия Никольского поехала на Колыму вслед за мужем, подрядившись работать на Дальстрое по своей специальности – геологом. Она взяла с собой маленького сына Марка, а уже там, в посёлке Оротукан Магаданской области, в 1942 году родилась мама Ксении Никольской Ксения Георгиевна.

– Родители бабушки Ольги не поддержали её решение об отъезде, – продолжает свой рассказ Ксения. – Они говорили примерно следующее: “Георгий Михайлович – человек хороший, но, видимо, оступился. У нас ни за что не сажают”. Провожать в дальний путь бабушку пошла только её близкая подруга по университету Мария Лурье. По горькой иронии получается, что ГУЛАГ спас бабушку от блокады.

На Колыме в обязанности Грачёвой входило обучение заключённых маркшейдерскому делу. Она объясняла им основы работ в сфере разведки месторождений и добычи полезных ископаемых.

– Дальстрой использовал труд заключённых, – объяснила Ксения. – Политических особо учить не надо было, они все были людьми образованными, но там оказались и обыкновенные урки. Обучать приходилось в огромной палатке, где бабушка, невысокая 150-сантиметровая женщина, оставалась один на один с этими “студентами”, тогда как охранник с ружьём стоял снаружи. Но бабушка была человеком невероятной силы и харизмы, поэтому смогла это пережить. Ей удалось взять ситуацию под контроль, насколько это было возможно. К каждому ученику она обращалась по имени-отчеству и заслужила невероятное уважение. Так, уже в конце своего пребывания на Колыме, в 1953 году, она читала заключительную лекцию – и ей неожиданно преподнесли огромный букет иван-чая, который поставили в банку из-под лендлизовской тушёнки. С тех пор эти цветы стали её любимыми!

По словам Ксении, её бабушка проявила себя и как герой – спасла геолога, которого заключённые поставили на кон в карты. Кто-то рассказал ей об этом, тогда она посадила геолога в свою машину и на глазах у всех вывезла.

А за открытие редкого оловорудного месторождения в 1952-м Грачёвой даже вручили орден Ленина, кроме того, она получила за это личную благодарность Сталина.

ИСТОРИЯ ДЕДУШКИ

Как писал о Колыме в своих мемуарах Георгий Никольский, первые два года при начальнике Дальстроя Берёзине заключённые работали по специальностям как вольные – им разрешали становиться колонистами. “Я работал диспетчером автотранспорта. Была договорённость с начальством, что мне разрешат жить с семейством, а жена заключит договор и приедет на Колыму с Марком. Она приехала и поступила геологом в Северное горное управление, в посёлок Хаттынах, а меня перевели туда диспетчером, мы начали жить как семья”.

Однако счастье от семейного воссоединения было слишком кратким – по словам Никольского, вскоре на Колыме условия для жизни стали невыносимыми: “Колыму было не узнать: аресты, посадки, новые суды, повторные сроки, высылки семей арестованных, ночные расстрелы под шум заведённого трактора, недоедание, побои – чего там только не было, и всё это в ужасе террора, вдали от мира. А заключённых всё везли и везли, беспрерывно, с самого открытия навигации и чуть ли не до января все пароходы забивались заключёнными до отказа. А вот вывозили с Колымы людей при жизни Сталина в виде редкого исключения. Был террор над беззащитными, заморенными до предела людьми. Все прииски, лагеря, посёлки были усыпаны трупами заключённых. В большинстве своём их зарывали взрывами аммонала. И вот в таком пекле жили все эти годы я и моя семья. При этом вскоре после приезда Ольги меня с семьёй разлучили, забрали в лагерь и отправили на лесозаготовку. Это теперь на Колыме тихо и чисто, а следов преступления и могил не найти...”.

Даже в тех суровых для жизни условиях у Георгия Михайловича случались моменты просветления и сохранились приятные воспоминания: “Запах сирени мне часто чудился на Колыме, в трескучие шестидесятиградусные морозы. И тогда, на время, пропадала Колыма и являлись: маленький домик в Серебряных Прудах, солнечное утро, открытые окна и цветущая сирень во всех окнах и волны аромата сирени”.

На протяжении почти всего времени, проведённого на Колыме, Георгий Никольский валил лес и работал водителем, а в последние годы перед отъездом стал маркшейдером в одной из геологических партий. Его супруга же помимо обучения заключённых искала полезные ископаемые и спускалась в шахты.

РАБОТА НАД КНИГОЙ

– Про то время я знаю со слов матери, которая провела на Колыме 11 лет, – продолжает свой рассказ Ксения. – Когда она с родителями вернулась в Ленинград, никто с соседями по коммуналке не обсуждал, почему они были на Колыме. Официальной причиной стала работа бабушки. Мать говорила, что в квартире на Васильевском острове была лишь одна пожилая женщина из репрессированных, с которой дед разговаривал более свободно, поскольку они оказались в схожей ситуации – возможно, это была даже её квартира, пока не вмешалось государство.

Ксения долгое время лишь догадывалась, через что прошла её семья – дедушка умер, когда ей было 2,5 года, а бабушка – когда ей было девять.

– Я смутно всё помню. Вот мы смотрим вместе героические фильмы про войну по телевизору, и вдруг появляется фигура Сталина в Кремле. Тут бабушка начинает злиться, а мама переводит разговор на другую тему и переключает канал. Теперь, конечно, всё понятно. Маме тоже мешало это прошлое. Она, как и бабушка, стала геологом. В конце 80-х и начале 90-х мама пыталась оформить пособие как ребёнок репрессированных, и ей отказали, сославшись на то, что она родилась в Магаданской области, а не была туда сослана. В 1991-м мы оказались в настолько ужасной ситуации, что пришлось продать орден Ленина за 600 рублей, потому что полгода ни мама, ни я не получали зарплату.

В 2012 году Ксения уже работала над книгой. Вместе с мамой она отправилась на Колыму, где та не была с 1953 года.

Они также посетили в Москве семью Вронских, известных геологов, с которыми Никольские дружили на Колыме.

– Эта встреча была невероятно приятная. Мама и Ляля, её подруга, вспоминали только хорошее. У памяти есть свои трюки, особенно детской – в посёлке маленьких было мало, их все любили, из окружающих были сугубо интеллигентные, начитанные люди. Но мама помнит и другое – как её водили к врачу в лагерь накладывать швы, и она видела людей за колючей проволокой... Для меня вся эта история, конечно, означает многое. Это то, что сформировало меня и, думаю, немало моих современников – многие семьи прошли через подобное. И, конечно, невероятное уважение у меня вызывает личность бабушки. Вспоминаю в связи с этим слова Рауля Валленберга, погибшего на Лубянке: “И один в поле воин”. Бабушка отказалась быть жертвой... И однажды я решила сделать книгу о бабушке и дедушке.

Работа над книгой была кропотливой, Ксения собирала для неё материалы целых 10 лет – и она довольна результатом.

– Сначала размышляла над её формой. Со временем стало ясно: хочу сосредоточиться на доме, который построили бабушка и дедушка, когда вернулись. Дом – как хранилище всех воспоминаний, как рассказчик их истории. Например, там на стене висит кусок ковра из Казанского собора, что на Невском, где дедушка работал архидьяконом. Этот ковёр дед купил в комиссионке в конце 50-х, когда они с бабушкой обставляли дачу. Дедушка его узнал – ковёр лежал на алтаре, когда он работал в Казанском соборе. В книге есть фотографии, документы, она целиком состоит из воспоминаний... И там далеко не только Колыма. Например, в книге есть истории про детство дедушки, про его учёбу в семинарии, приведены его теологические измышления. Есть и много других сведений о моей семье. Ну а главный посыл книги, на мой взгляд, состоит вот в чём: это ответ на вопрос, как каждый человек делает свой выбор – если у него, конечно, есть такая возможность. И насколько важны сила духа и ответственность каждого перед собой и обществом...