Последний этап перед погружением в яму проходит возле символического верстового столба. Фото Открытый студийный театр.
Зрителям предлагается погрузиться в атмосферу происходивших событий, примерив на себя роль жертвы политических репрессий. "Жертву" вызывают на допрос, а после отправляют в яму глубиной в два человеческих роста, именно в такие, по словам организаторов, закапывали трупы.
Спектаклю уже два года, но скандал вокруг него разгорелся только сейчас. Протестуют общественники, представители власти, потомки репрессированных, психологи и историки. Они пишут коллективные обращения с просьбой запретить "глумление над памятью" и "не допустить" проведения "спектакля на костях".
В чём же "дело"?
"Дело Филиппа Загурского" – это спектакль-экскурсия, придуманный режиссёром Ириной Лядовой и организованный Музеем истории Екатеринбурга совместно с Открытым Студийным Театром. Вместо сцены – территория Мемориального комплекса. Зрителя проводят по пути Филиппа Михайловича Загурского, мастера мотобазы, которого расстреляли в 1938 году как шпиона польской разведки. Попутно рассказывают об истории этого места, о судьбах людей, которые оказались в нём по своей и не своей воле, о том, почему подобное всё-таки произошло.
– Цель спектакля – дать людям почувствовать это место через прогулку и историю. Нам кажется, что мы достаточно корректно водим зрителей по маршруту, хотя есть какие-то провокационные моменты, когда людям нужно сделать выбор или высказать отношение к тем событиям, о которых мы им рассказываем, – объясняет Metro Ирина Лядова. – А то, что многие "выступают против", – это преувеличение. Зрители в большинстве своём реагируют очень положительно.
Проверено на себе
Мы поговорили со зрителем и участником спектакля, актёром оперного театра и журналистом Семёном Чирковым.
– Я могу сказать, что большинство критиков знакомы со спектаклем только по пересказам. То есть они возмущены своими личными трактовками описания, которое опубликовал кто-то из журналистов. Важно понимать, что в традициях иммерсивных спектаклей свобода выбора действий сохраняется за участниками. В этом их отличие от квеста. То есть глубину погружения можно контролировать. Но я не стал, чтобы ощутить в полной мере отчаяние, ужас и боль 30-х годов.
По словам Семёна, у критиков "игровая" форма всегда связана с чем-то несерьёзным, а новые форматы всегда воспринимаются в штыки.
– Как сделать так, чтоб эти события не забывались? Можно раз в год приезжать на мемориал, читать фамилии, ставить свечки, но это формальная память. Живого переосмысления, особенно у молодых людей, не произойдёт. Форматы существуют разные. Хочешь – смотри. Не хочешь – не смотри. Никто не запрещает скорбеть "классическим способом".