Эксперт рассказал Metro, почему болезнь, которую вызывает COVID-19 нельзя считать пневмонией и какие экспериментальные варианты лечения предлагают учёные.
Эдигер считает, что от аппаратов ИВЛ будет минимальный эффект. Фото РИА Новости
Эдигер считает, что от аппаратов ИВЛ будет минимальный эффект. Фото РИА Новости1/3
Александр Эдигер, патологоанатом, клинический фармаколог
– Пневмония – это воспалительный процесс, имеющий определённую морфологическую картину и, главное, стадийность. То, что происходит при COVID-19, это не пневмония. Это некое поражение лёгких, которое в чистом виде воспалением не является. В этом патологическом процессе задействованы две системы: сосудистая – эритроциты плюс эндотелий сосудов и – во вторую очередь – ткань альвеол. Почему это важно? В наиболее тяжёлом варианте – респираторном дистресс-синдроме (РДС) – главным в терапевтической тактике будет стабилизация гемодинамики, то есть через изменение параметров крови, как носителя кислорода, влиять на процесс. На данный момент, и это констатируют большинство исследователей, мы занимаемся лечением симптомов. Увидели гипоксию, занялись попыткой доставки кислорода с помощью ИВЛ в лёгкие, а кислород нужно попытаться доставлять кровью, а не через воздушную помпу.
Сейчас существует два мейнстрима в изучении этого коронавируса. Первый – идея австрийского учёного Йозефа Пеннингера, который считает, что всё дело в рецепторах ACE2, рассеянных по всему организму. Их очень много в клетках альвеол, эндотелии сосудов, миокарде. Взаимодействие внешней белковой оболочки вируса с этими рецепторами и приводит к заражению. То есть АСЕ2 являются как бы замками, открывая которые, вирус начинает репликацию и поражение всего организма. Пеннингер предлагает на начальной стадии "наводнить" кровь пациента синтетическим белком АСЕ2, который выступит как "глушитель" вируса, молекулы которого заберут на себя вирусную нагрузку. И у него даже есть этот препарат, но об этом почему-то у нас не говорят, хотя его презентации появились в Сети. Видимо, не все у нас любознательны...
И есть идея, которую озвучили китайские исследователи из Сычуаньского университета, она мне гораздо ближе, так как она, по моему мнению, объясняет многое из того, что происходит при заболевании. Согласно этой гипотезе, вирус атакует эритроциты – поражает 1-бета-цепь гемоглобина, тем самым разрушая его. Откуда и возникает эффект неуправляемой гипоксии. Поверьте, пневмонию в сотнях её клинических вариантов давно изучили. То, что мы видим на вскрытии, в гистологических препаратах, и на КТ у пациентов с COVID-19 – это не пневмония, это квазивоспалительный процесс в лёгких. Один из выводов китайских врачей, с которым я вынужден согласиться, – мы не ту болезнь лечим. И ещё один момент, с которым приходится соглашаться, – мы и её тоже не лечим! То есть пневмонию мы не лечим ничем, просто ждём! Чтобы лечить пневмонию, нужно воздействовать на возбудитель, заниматься активным противовоспалительным воздействием, усилением дренажа через бронхи. Но мы же этого тоже не делаем. И чего добились? Ни черта, мы просто это обозвали лечением. Китайцы же предлагают лечение – использовать противомалярийные препараты.
– Аппараты ИВЛ не имеют смысла или вредны?
Мы сталкиваемся с эффектом публичного восприятия некоего лозунга. Наличие аппаратов ИВЛ стало маркером готовности страны, политической системы, аппарата здравоохранения – золотой запас. В США 48 тысяч коек отделений интенсивной терапии с аппаратами ИВЛ – они гордо заявляли об этом. Это мало, много? Это стало критичным фактором влияния на ситуацию? Давайте представим, что альвеолы не функционируют, дыхательная поверхность лёгких минимальна, а мы начинаем нагнетать воздух. Чего мы добились? Имитация бурной деятельности. Да, для кого-то, у кого дыхательная поверхность хоть как-то сохранена, это сработает. А для остальных?! Лёгкие, конечно, современная ИВЛ не испортит, альвеолы не разорвутся, как кричат некоторые интернет-истерики, но эффект будет минимальным.
Читайте также: