Военный билет в моей жизни появился абсолютно случайно. Конечно, поступая в пединститут, чтобы, как я тогда думала, стать учителем русского языка и литературы, я что-то такое слышала про военную подготовку, но совершенно не ожидала, что государство так основательно за нас возьмётся. Военная кафедра была раз в неделю, с утра до вечера, и не было на свете такой причины, чтобы пропустить этот святой день. Моя лучшая подруга Лена однажды сломала ногу и ездила на занятия в гипсе, потому что прогул грозил недопуском к сессии и реальной перспективой отстать от сокурсников на целый год. Сейчас об этом сняли бы комедию, но тогда нам было не до смеха. Когда преподаватель в погонах зычно объявлял: "Здравия желаю, товарищи студенты", товарищам, среди которых были только девушки, половина из них беременные, предписывалось встать и ответить на приветствие хором: "Здравия желаю, товарищ подполковник!" Моя подруга Лена больше месяца ходила на занятия с костылём. Это не вызывало никаких вопросов – вероятно, преподаватели военной кафедры и не такое повидали в жизни, их было не удивить ни гипсом, ни уж тем более беременностью.
Прошли годы, практически все знания о литературе давно выветрились из моей головы, но две недели нашей "военной" практики в тогда ещё Ленинградском институте скорой помощи имени Джанелидзе навсегда отпечатались в памяти.
Наверное, никогда в жизни я не испытывала такого ужаса, как в тот момент, когда мне, 19-летней студентке педвуза, пришлось сделать первую в жизни внутримышечную инъекцию пожилой пациентке отделения кардиологии. Конечно, нельзя сказать, что мы совсем перед этим не тренировались. Это было где-то между изучением оптимальной позы при возможном ядерном взрыве (главный вопрос, как правильно лежать по направлению к эпицентру: головой или ногами) и практическим занятием, как быстро сделать повязку "шапочка" – на случай ранения в голову. Как сейчас помню, мы входим в класс, а там стоят такие поролоновые попы. И мы по очереди учились эти задницы колоть настоящими многоразовыми шприцами. Это было весело и совсем не страшно, мы хохотали, и никто не ожидал, что наступит день, когда вместо поролонового перед тобой окажется самый настоящий верхний квадрант чужой ягодицы.
Практика повторилась через год, но что-то поменялось, и к больным нас уже не подпускали, позволяли только смотреть и иногда ассистировать на перевязках. И хотя в тот первый раз всё, слава богу, обошлось, ни одна иголка не сломалась, воздух не остался в шприце и ни одна бабушка не пострадала, я больше никогда не делала уколов людям, только нашей кошке – и то 20 лет спустя.
Теперь будущих педагогов не учат, как надо бинтовать лодыжки и головы, хором говорить "здравия желаю" и делать уколы. Плохо это или хорошо, не знаю. Могу только повторить, что такие знания, в отличие от лекций по научному коммунизму, остаются навсегда. Вместе с маленькой красной книжкой, в которой написано: военная специальность – медсестра гражданской обороны, группа учёта – солдаты.
"Теперь будущих педагогов не учат, как надо бинтовать лодыжки и головы, хором говорить "здравия желаю", - Анна Финити.