Там был такой припев:

Сталин – наша слава боевая,
Сталин – нашей юности
полёт.
С песнями борясь и побеждая,
Наш народ за Сталиным идёт.

А припомнилось мне это, поскольку в начале февраля 1948 года появилось постановление ЦК партии «Об опере «Великая дружба» В. Мурадели». Надо сразу же заметить, что сталинисты успешно боролись не только с «песнями» (то бишь с музыкой), но и с другими видами искусства: с театром, с кинематографом, с живописью, с литературой... Но вернёмся в сорок восьмой год. У меня есть интереснейшая книга «Шостакович и Сталин: художник и царь», автор Соломон Волков, и сейчас я хочу процитировать это издание:

«11 февраля 1948 года в газете «Правда» появилось постановление ЦК. Это был классический сталинский документ, подытоживавший взгляды и указания вождя по поводу текущей культурной ситуации. (…) Перечислены были Дмитрий Шостакович, Сергей Прокофьев, Арам Хачатурян, Виссарион Шебалин, Гавриил Попов и Николай Мясковский – именно в таком, совершенно очевидно не соответствовавшем алфавиту порядке. Известно, что Сталин уделял таким вещам много внимания.

Из опубликованных ныне секретных предварительных меморандумов видно, что список «формалистов» утрясался до самой последней минуты: первым в нём оказывался то Прокофьев, то Мясковский, да и состав менялся. Итоговое появление имени Шостаковича первым, несомненно, отражало мнение Сталина о степени ответственности композитора за, как было сказано в постановлении, «распространение среди деятелей советской музыкальной культуры чуждых ей тенденций, ведущих к тупику в развитии музыки, к ликвидации музыкального искусства.

Обо всём этом Шостакович, как стало недавно известно, узнал, как говорят американцы, «из уст лошади». 11 февраля в 6 утра ему позвонил секретарь Сталина Александр Поскрёбышев и вызвал в Кремль. Сталин распорядился, чтобы Поскрёбышев лично прочитал Шостаковичу текст партийного постановления. Мимозно чувствительный Шостакович всё это, разумеется, ощутил как глубочайшее унижение. Он вспоминал позднее, что, пока Поскрёбышев читал ему постановление, он не мог смотреть ему в лицо, изучая вместо этого кончики жёлтых кожаных ботинок сталинского секретаря».

Ну, а теперь перенесёмся в совсем другое время – в двадцатые годы. Тогда большевики боролись с явлением гораздо более сложным и многообразным, чем классическая музыка, но они и тут победили. Как помним, крестьяне в российских деревнях любили петь частушки, при этом они себя никак не ограничивали. И вот в те времена и тут, и там появлялись четверостишия, в которых звучала ирония, а то и прямая насмешка над власть имущими. Но в течение нескольких лет чекисты добились того, что подобные частушки исчезли. А средство, благодаря которому они этого добились, было самое простое: тот, кто спел что-нибудь «антисоветское», немедленно арестовывался и отправлялся в ГУЛАГ.

В своё время я пытался разыскать крамольные частушки и нашёл только две – одну про Сталина, а другую про Ленина.

Ах, калина-малина, Нет штанов у Сталина! Попросил у Рыкова,

Да оторочка лыкова...

Троцкий Ленину сказал:
«Пойдём, плешивый, на базар,
Кобылку купим карею –
Накормим пролетарию!

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.