Вячеслав Малафеев провёл всю свою профессиональную карьеру в "Зените". В воскресенье, 15 мая после матча 29-тура российской Премьер-лиги между "Зенитом" и московским "Локомотивом" (1:1), в котором сине-бело-голубые выбыли из борьбы за золотые медали первенства, вратарь простился с трибунами родного "Петровского". 

 

– Наверное, вам хотелось немного иначе попрощаться с «Петровским»? «Зениту» не удалось победить, а вы так и не появились на поле…

– Никто не может планировать своё завершение карьеры. Мало кто знал, когда я закончу. Человек устроен так, чтобы максимально оттягивать неизбежное, либо наоборот форсировать его приближение. 2 года назад понимал: не нахожусь в оптимальной форме. После многочисленных травм посещала мысль закончить. Однако мы с моей семьёй, руководством клуба нашли взаимопонимание, и я остался ещё на некоторое время.

Сложно было заранее подогнать, чтобы соперник в моём прощальном матче был «Зениту» по зубам, и мы бы легко его обыграли 2:0 или 3:0, а я бы вышел в конце игры. Или чтобы моё прощание пришлось на матч, которой ничего не решал, и мне дали бы его сыграть. Всё это ряд нюансов, которые не сложились.

– Можно ли ждать вашего появления на матче с «Динамо» в субботу?

– Скорее всего, на игру в Москву я уже не поеду.

– Поскольку наше интервью посвящено вашей карьере в "Зените" и её завершению, не могли бы вспомнить ваш дебют в составе сине-бело-голубых?

– Я начал и закончил свою карьеру в «Зените» ничьей. В 1999 году мы сыграли вничью с «Аланией» 2:2, я вышел на поле на 2-3 минуты. Полноценный мой дебют состоялся на следующей игре с ЦСКА в Петербурге. Там тоже была ничья – 1:1. Давно это было. Кажется… А с другой стороны – все эти годы пролетели как одно мгновение. Но произошло за это время многое: были медали, кубки, ожидания… Самые первые шаги я делал в 1999 году. Недавно встречался с Анатолием Давыдовым, который в то время как раз тренировал «Зенит», спросил у него: «Помните кто меня тогда поставил в ворота?»

Половина болельщиков тогда и не знала, наверное, резервиста Романа Березовского. Всё произошло неожиданно, ничего не предвещало моего выхода на поле. Шли последние минуты игры во Владикавказе, и вдруг крик шум, гам. Красная карточка! Спрашиваю: сколько у нас осталось замен? Мне отвечают: иди, ещё есть! Одеваюсь быстро. До свистка оставалась пара минут. «Алания подавала угловой». Подумал: «Главное – не пропустить!» Потом у меня были 3-4 дня подготовки к ЦСКА. Мне удалось стабилизировать свои эмоции, и та игра прошла спокойно.

– Насколько сложным получился момент прощания с клубом?

– Я понимал, что рано или поздно это произойдёт. Понимал, как это будет выглядеть. Меня спрашивали: «Как ты встретишь свой уход с футбольного поля?» Отвечал: «Сдержусь». В день матча подступали слёзы. Но думал: «Надо держаться». После игры с «Локомотивом» выхожу на газон – и всё, накрывает. Даже по лицу бил себя, чтобы как-то отвлечься. Прощание происходит на фоне личных внутренних переживаний. И вся эта атмосфера – лишний раз стимулирует проявление эмоций. Просто невозможно было удерживать их в себе.

– Как вам проводы болельщиков, впечатлили?

– Я был в хорошем плане удивлён. С одной стороны думаешь, так и должно быть. Но ведь далеко не каждого трибуны так провожают. Если бы всего это не было – было бы обидно. Все эти баннеры, плакаты, вывески, песни… То, что меня это порадовало – мягко сказано. Растрогало. Перед игрой Нету спросил: «Что ты чувствуешь?» Говорю ему: «Я не знаю, я заканчиваю с футболом впервые в жизни, у меня же не было такого опыта раньше!» (смеётся). Ещё Юра Лодыгин подарил футболку из дуба с моей фамилией – 1 в 1 как настоящая. Хоть мы и потеряли шансы на золото – мне показалось, всё это утонуло в инфоповоде касательно завершения карьеры. В каком-то плане это перебило досаду от ничьей. За золото борешься каждый год, а вот проводы человека, выступавшего за клуб 17 лет… Пускай разочарование от ничьей и имело место, всё было по-доброму.

– Вы получали футбольное образование в Петербурге 90-ых, что это было за время, какими мечтами вы жили?

– Точно не криминальными! (смеётся). Жилось свободно, беззаботно. Ходил в школу, потому что это было нужно. Играл в футбол – потому что нравится. Я не застал никаких дворовых разборок. Мы не задумывались тогда, что будет дальше, жили без особенных развлечений.

– На вашу карьеру пришёлся поворотный период в истории клуба. Из простой питерской команды «Зенит» превратился в суперклуб. Как менялся клуб изнутри?

– Это очень интересный процесс. Моё появление в «Зените» ознаменовалось победой в Кубке 1999 года, хотя я и не принимал участия в играх. В 2000 году команда обновилась перспективными игроками. Мы сыграли в Кубке Интертото, где уступили «Сельте», но всё же оставили свой след в Европе. Затем началось становление новой команды под руководством Юрия Андреевича Морозова. Это был 2001 год, мы взяли бронзовые медали – серьёзный по тем временам успех. 2002 год вышел провальным, в «Зените» сменилась череда тренеров. Подумывал тогда даже покинуть клуб – атмосфера в команде была не очень, ставились непонятные задачи. Когда сказали, что придёт иностранный тренер, решил остаться. С Властимилом Петржелой опять началось строительство новой команды, которая завоевала серебряные медали.

После прихода Дика Адвокаата мы взяли в 2007 году золото, что стало грандиозным событием для Петербурга, и запомнится на всю жизнь. Та победа была для меня настолько значимым событием, что я даже сделал из чемпионской медали сделали настоящую золотую 1 в 1 . Последующие чемпионства «Зенита» воспринимались уже по-другому, как должное. Та же победа была по-настоящему вымученной. В 2008 пришли успехи в еврокубках – Кубок УЕФА и Суперкубок – это, было наверное, самое моё лучшее время в футболе. Да, мы провалили тогда чемпионат, но «Зенит» добился успехов на международной арене – когда такое будет ещё?

За свою карьеру я выиграл практически все трофеи, кроме Лиги чемпионов. В какой-то степени это то, чего не удалось добиться, и от этого остался некоторый осадок недоделанности. Ты понимаешь, где недоработал. С другой стороны, осознаёшь, что еще оставались резервы, можно было сделать больше. Это тот опыт, который я смогу передать своим детям. Я бы очень хотел, что то, чего не удалось добиться мне, сделали бы они. Хотел бы, что дети добились больше моего.

С приходом Спаллетти мы заиграли в более современный футбол с более чётким тактическим рисунком. При Адвокаате команда состояла из индивидуально сильных игроков, действующих как единый механизм. Однако тактически «Зенит» был более скуден. Со Спаллетти, возможно, пришёл более умный футбол. Мы постоянно наигрывали различные комбинации. Тот период стал очень хорошим вкладом в стабильность «Зенита». Конечно, этим мы сильно разозлили московские клубы, что же поделать.

С Боашем стало понятно, чего ждут от болельщики и руководство. Пятое чемпионство было объяснимым, но в то же время и знаковым, ведь мы получили долгожданную «звезду» на форму. Порой задумываюсь: что значат победы? Да, ты стал лучшим, однако, проходит время – и это уже никому не интересно. В футболе нельзя стоять на месте. Наиболее интересна актуальность, что происходит прямо сейчас. Ты едешь на матчи, на чемпионат мира, Европы, ты в предвкушении того, что тебя ждет, и это будоражит.

– Возвращаясь к теме Лиги чемпионов, может быть, ещё выиграете её с «Зенитом», но в другом качестве?

– Не знаю, что будет дальше. Точно буду больше путешествовать, смогу сам распоряжаться своим временем. Мы с семьёй ни к чему больше не привязаны. Мне очень важны эмоции, чем отчасти и интересен футбол: разочарование, жалось, обида, горечь, агрессия. Футбол вызывает эти чувства, и это правильно. Ради ощущения новых переживаний мне и хочется реализовать себя как личность, не привязанная к футболу. Что захочу, то и буду делать. Мне не хочется себя ограничивать новой работой, обязывающей к чему-то. Хотелось бы остаться в структуре «Зенита», выполнять определённые поручения, например, быть представителем клуба на каких-либо мероприятиях. Или помогать адаптироваться новичкам клуба. Хотелось бы быть полезным «Зениту». Но в то же время так, чтобы оставалось время и для обычных повседеневных дел – например, чтобы съездить на дачу с пятницы и до понедельника. Не помню когда так ездил последний раз.

– Большую часть вашей карьеры «Зенит» был командой с питерским или российским костяком. Сейчас его составляют легионеры. Вы ностальгируете по прежним временам или нормально принимаете перемены в клубе?

– Конечно, здорово, когда играют свои воспитанники и добиваются результатов. Болельщики всегда в первую очередь смотрят на людей. В них просыпается интерес к ним. Хочется подражать им. Мы, питерские футболисты, становимся им интересны – и они идут на стадион смотреть на нас. Так прививается интерес и детям. На мой взгляд, 2/3 болельщиков любят клуб, но им симпатичны именно конкретные люди. Они не отвернутся от команды, если их кумиры её покинут к, но со временем это произойдет. Невозможно любить что-то, что недосягаемо. Легионеры поиграли и уехали. А когда люди играют постоянно… Даже неважно, любишь ли ты их, ненавидишь – они вызывают у тебя эмоции. Можно взять Ломбертса – Николас провёл 10 лет в «Зените», и его любят, он как свой в Питере. Болельщики ходят на личностей. Так что я больше за разумный патриотизм, но чтобы он не шел во вред результатам. Политика же клуба всегда подгоняется под тренерский штаб. Кто у руля, тот и формирует команду.

– Вы стали реже играть с приходом Лодыгина. Насколько это был сложный для вас момент с психологической точки зрения?

– Проще чем супруге (смеётся). У меня есть здравое понимание этой ситуации. Любой человек чувствует, что он может. Я понимал, что могу отобрать своё место. Всегда, как только терял место в составе – начинал пахать, все мысли были только об этом. Тренерский штаб давал мне шансы – против «Краснодара», «Боруссии», но я выходил на поле и чувствовал боль: то спина, то нога. Когда так происходит, это ни тебе хорошо, ни команде. Сыграешь 2-3 игры – и опять что-то беспокоит… Это тормозило меня с точки зрения мотивации. Чем ты старше – тем логичнее мыслишь. Ты анализируешь, и здравый смысл тебя останавливает. Я понимал, что не хуже других вратарей. Но не знал, что произойдет дальше. Я набирал форму, а потом – бах! – и что-то с ногой. Решил тогда: пусть играют другие, а я если что подстрахую. Потом уже Михаила Кержакова подтянули вторым вратарём, чтобы придать надежности вратарскому цеху.

– Тренер Зенита, по вашему, должен быть россиянин или иностранец?

– Если летом иностранные футболисты «Зенита» никуда не уйдут, у команды будет иностранный тренер. Всё зависит от целей и задач. У нас была команда с российским костяком, затем сформировалась новая команда легионеров, результатов при этом мы добились одинаковых. Встаёт вопрос: русские или иностранцы, больше денег или меньше денег? Результат ведь тот же. Решающим является желание руководства? От их позиции зависит дальнейшее развитие «Зенита». Если нужен сиюминутный результат – потребуется набор иностранных футболистов, новый зарубежный тренер. Если можно потерпеть год-два, можно будет подтянуть новое поколение, вырастить новую плеяду питерских игроков. Но если не давать молодым игрокам шансов – ничего и не будет. Иностранный тренер значит новые траты для клубного бюджета. Может быть, пригласят российского специалиста, который хорошо знает игроков и сможет удержать результаты и сделать существенный шаг вперёд, которого «Зениту» не хватало.