Олимпийская чемпионка, многократная чемпионка мира и Европы Татьяна Лебедева в эксклюзивном интервью газете Metro рассказала о допинг-скандалах в сборной России, о непростой ситуации, в которой оказался новый главный тренер российской команды Юрий Борзаковский, о незаменимости Виктора Чегина и о своих планах на будущее

Юрий Борзаковский оказался в непростой ситуации, став главным тренером сборной России по лёгкой атлетике. Как считаете, с какими проблемами он может столкнуться? Всё-таки, должность нервная, и получил он её не в самый простой период для лёгкой атлетики.

- Сейчас Юре не стоит рубить с плеча, - считает Татьяна Лебедева. - Нужно общаться с тренерами, со спортсменами. Как можно больше узнавать, получать новую информацию. Он понимает, что теперь несёт ответственность, что ему предстоит принимать непростые решения, и в случае чего с него спросят. Он осознаёт - надо систему ломать, привлекать молодых атлетов. С кем-то придётся расстаться, кого-то надо будет назначать. Но и скоропалительных решений принимать не следует.

Борзаковский сказал, что для него всё начинается с чистого листа, а допинг-скандалы - позади.

- Победить допинг раз и навсегда сложно. Это как с полиомиелитом – вроде бы всё, справились с болезнью, а потом раз, и она снова выскочила. Нельзя терять бдительности.

Борзаковскому сейчас нужны такие качества, как терпение, дипломатичность, выдержка. Тут одной жёсткостью не возьмёшь.

Конечно, ему нужна помощь. Я сейчас занимаюсь политикой, Волгоград оказал мне большое доверие. Не хочу сидеть на двух стульях. Не знаю, куда меня занесёт через несколько лет, но сердце всегда будет принадлежать лёгкой атлетике. Так что не исключаю, что всё-таки окажусь в федерации.

Считаю, нужно активно вести профилактические беседы с молодыми спортсменами. Говорить им: ребята, времена меняются, не ищите лёгких путей. Сразу побеждать не получится. Не надо принимать допинг, всё равно это рано или поздно обнаружится и придётся расплачиваться. Нужно, чтобы у ребят на подкорке откладывалось всё это, а уже когда они станут взрослыми, смогут сделать правильный выбор.

А то ведь как бывает – ты что-то выиграешь, а потом попадёшься. И карьера, которую ты выстраивал годами, разрушится.

Считаю, можно привлекать к профилактическим беседам спортсменов, которые попались на допинге, но раскаялись в содеянном и вернулись. Нужно, чтобы они выступали на лекциях, семинарах. Рассказывали, через что им пришлось пройти, какое они испытали унижение. Нужно предостеречь молодых.

Президент IAAF Ламин Диак сказал в понедельник, что допинг-скандалы в России – это шок. Но такие скандалы периодически случаются в разных странах.

- Неприятная ситуация, но такое действительно бывает. И у Ямайки возникали проблемы, и у США, и у Кении. Это общемировая тенденция.

В последнее время пошла жёсткая борьба с допингом. WADA стала оправдывать деньги, которые в неё вложили. Генная инженерия шагнула вперед, появились нанотехнологии. Можно точечно всё вычислить, по биологическим паспортам.

WADA показала, что она будет разрабатывать методики борьбы с допингом, искать решения существующей проблемы. Для нас прозвучал звоночек, что нужно искать другой путь. Применение допинга необходимо исключить. Как бы мы ни пытались скрывать, всё равно допинг обнаруживают.

У всех сейчас на слуху фамилия тренера Виктора Чегина...

- Он специалист высокого уровня, который стал заложником системы. Ему целый центр олимпийской подготовки отгрохали. Поэтому все ждали от него результатов, может, он повёлся и стал пачками готовить спортсменов. Когда сборная России взяла так много медалей, возникли подозрения.

Чегину нужно было терпеливо искать звёзд, многих отсеивать, а на него давила необходимость давать результат. А чемпионы всё-таки товар штучный. И когда каждый год появлялся новый чемпион....

Грустно, конечно. При этом шанс вернуться у него должен быть, потому что как специалист он очень хорош, таких у нас больше нет. Если он готов работать с установкой побеждать не здесь и сейчас, а по прошествии какого-то времени, то почему нет?

У нас есть школы по ходьбе в Москве, Челябинске, Чебоксарах, но они слабенькие. Вообще, мы уверовали, что есть Чегин, так что всё хорошо. И вдруг резко бабахнуло. Тренера, который был бы хотя бы на подступах, у нас нет.

Нужно искать тренеров, как-то помогать им развиваться, проводить семинары. И привлекать Чегина к методическим разработкам. По крайней мере, он мог бы давать консультации.

Может, стоит поискать иностранного тренера?

- Я против зарубежных специалистов. Понимаю, когда их привлекают в виды спорта, которые у нас не сильно развиты, можно вспомнить те же горные лыжи. Но лёгкая атлетика - это традиционно наш вид спорта.

Российским ходокам нужно подтягивать выносливость, можно приглашать на лекции того же американца Альберта Салазара. Но насколько он готов расставаться со своими секретами, насколько готов работать здесь от души – вопрос. Может, для иностранца важнее всего будет денег заработать.

Федерации лёгких атлетик, в принципе, готовы отправлять к нам тренеров, но есть же ещё и языковой барьер. А использовать синхронного переводчика накладно.

Есть у нашего тренерского корпуса и другая проблема – специалисты, особенно возрастные, считают, что они и без того всё знают. У молодых с этим дела обстоят получше, на них как раз и нужно ставку делать. «Зажечь» их, чтобы они потом «зажгли» самих спортсменов.

С тренерами-иностранцами понятно, а как вы относитесь к легионерам-спортсменам в российской сборной? К тем же кенийцам?

- Когда начался процесс их натурализации, я была против. Когда-то европейские страны завоёвывали доминионы, колонии, насаждали свою культуру, свой язык. Появлялись кланы, династии – эфиопские, кенийские. Им легче ассимилироваться, они знают язык и культуру. Мы вот взяли кенийцев, но им в этом смысле тяжелее.

Кто вообще принимал решение брать их? Это ведь ещё и дополнительные траты. Несколько лет они тренировались в Кении, жили особняком, русский так и не выучили. Вопросов по кенийцам, на самом деле, очень много.

Да, один из них показал результат, став чемпионом России (Амос Кибиток, ещё один кениец, Николас Чепсеба, занял второе место. – прим. ред). Может, для Европы он показал неплохой результат. Но мы не знаем, насколько этот результат закономерен, не разовое ли это явление.

Кроме того, надо им ещё и гражданство давать, вид на жительство. Есть правила – либо ты пять лет живешь в стране, либо тебя натурализуют за великие деяния. Ни того, ни другого у наших кенийцев нет.

Наконец, если мы будем во всех дисциплинах выигрывать, уже не так интересно будет. Должна быть борьба. Натурализация – не наш путь, не надо на это делать ставку. Но, может быть, нужно наших спортсменов отправлять на сборы с африканцами. Чтобы они смотрели на мастеров, учились.

Несмотря на все скандалы, в Сочи приехала делегация от Международной ассоциации легкоатлетических федераций – президент IAAF и другие её представители. Сюда же прибыли Юрий Борзаковский, Уилсон Кипкетер, Кодзи Мурофуси...

- Да, была организована их встреча с российскими детьми, которые показали гостям свои легкоатлетические умения. Дети были очень рады, да и награды в итоге получили все без исключения. А Борзаковский и Кипкетер ещё и соревновались друг с другом, как в былые времена. Дети, кстати, хорошо реагировали на Кипкетера – он много шутил. Его просили сказать «сосиска», на что он с улыбкой говорит «сосиджес».

Раз уж речь зашла о детях - как обстоят дела с лёгкой атлетикой в российских школах?

- Раньше у нас в школах были представлены все виды лёгкой атлетики. А сейчас школьники не умеют даже «ножницами» прыгать, не говоря уже о выполнении гимнастических упражнений. В каждой школе были снаряды, теперь этого нет.

Вроде лёгкая атлетика представлена в школах, но с большими ограничениями. Дети соревнуются осенью, весной. Бегают по асфальту на разные дистанции, а кросс вообще терпеть не могут. Нет прежней мотивации.

Многие считают, лёгкая атлетика – это бег на выносливость, что надо терпеть. На самом деле, она многообразна. В нашем виде спорта и полные люди могут найти себя, и худые, и взрывные, и медлительные. С помощью лёгкой атлетики можно открыть для себя другой вид спорта, она базу закладывает. Для популяризации лёгкой атлетики нужно, чтобы молодые спортсмены уделяли внимание детям. Да, они ещё не суперзвёзды, но зато у них есть энергетика, они с детьми хорошо контактируют. Да и недостижимую планку не задают.

Какие у вас в целом впечатления от сочинской конвенции "Спорт.Аккорд"?

- Я впервые оказалась на таком масштабном мероприятии. В моём представлении, «Спорт.Аккорд» - это взаимовыгодное сотрудничество бизнес-сообщества и международных спортивных федераций. Мы видим, что в Сочи приехали различные делегации: финская, норвежская, румынская и многие другие. Это предоставило возможность перенять опыт, освоить что-то новое.

Кроме того, конвенция затрагивает тему наследия спортивных турниров. Говорили, что после Олимпиады сочинские спортивные объекты умрут, но объекты здесь не простаивают.

Мы говорим не только о наследии Олимпийских игр в Сочи. В каждом регионе, в котором проходят этапы кубка мира или другие масштабные соревнования, работают со спортивными объектами. Принимается решение, как их использовать, чтобы они не простаивали, не обременяли бюджет.

Я ездила в Казань в 2008-м и в прошлом году – совсем другой город, ничуть не хуже Европы. Да, государству приходится вкладываться в масштабные соревнования, но потом это окупается. Мы улучшаем имидж наших регионов, развиваем туризм. Иностранцы приезжают в Москву, Санкт-Петербург, Сочи, Казань, открывают для себя новые места.

Это уже больше политика даже. А как, кстати, спортивная карьера помогла вам в политике?

- Спорт это больше физическая, психологическая, эмоциональная нагрузка. Если в спорте ты заслужил тот или иной результат, и виноват в большинстве случаев сам, то в политике другие отношения.

Не скажу, что здесь может быть грязь. Но как-то у меня случилась такая история – мне сказали, что надо кое-что сделать, я сделала, и в итоге произошла лёгкая подстава. Это был шок, я думала, что возненавижу политику.

Нужно быть терпеливым. В спорте этого не было, хотелось объять необъятное. А в политике нужны выдержка, дипломатия. В спорте я могла на эмоциях выигрывать, на лице всё было написано. А в политике нужно уметь каждую точку зрения выслушать.

Какой след в вашей жизни оставил Шри Чинмой? Его учения помогали в тяжёлых ситуациях?

- Когда я выиграла Олимпиаду, завершила карьеру, возникло опустошение, я переживала кризис, не знала, что делать дальше. Чинмой сказал – всю жизнь необходимо развиваться, самосовершенствоваться. Он вдохновил меня. И в какой-то момент пришло понимание – жизнь после спорта не заканчивается.

Чинмоя уже нет в живых, но многое от него во мне осталось – цель, которую ставишь перед собой, самоопределение, не важно, в чём. Есть установка, чтобы не опускались руки, чтобы не было депрессии. Я знаю, что предстоит пройти разные испытания, но потом будет лучше, и я должна пройти этот путь.

- Как считаете, сможет Елена Исинбаева пройти путь до олимпийского золота?

- Я с ней общаюсь. В Лондоне она была третьей, остался осадок. Теперь она совершит новую попытку стать трёхкратной олимпийской чемпионкой. Как сложится, она не знает, не хочет загадывать. Говорит, осенью начнутся более интенсивные нагрузки, и она начнёт думать, лететь на Олимпиаду в Рио-де-Жанейро или сбавить обороты.

Сейчас, после родов, она восстанавливает форму. В этой ситуации только время даст ответы. Даже если она не поедет в Рио, это её право. И она заслужила, чтобы люди потом, в случае чего, не критиковали её за то, что она что-то пообещала и не исполнила. Есть человеческий фактор, здоровье с годами не прибавляется.