Операция “Нерушимая скала” в секторе Газа продолжается, как продолжаются пуски ракет по территории Израиля. У нас есть друзья по обе стороны фронта. И мы за них волнуемся, спрашиваем, как у них дела. Пару личных писем с разрешения авторов мы публикуем.

Марк Мордухович,

город Петах-Тиква
(пригород Тель-Авива), 41 год, медбрат

Ну что тебе сказать... У нас война. Настоящая. И если вторую ливанскую и операцию «Литой свинец» я ещё не чувствовал, то сейчас в Петах-Тикве звучат сирены тревоги, люди бегут в укрытие, а в небе слышатся разрывы.

Но опять-таки, у нас в центре это не очень ощущается. Мы тут ещё непуганные. Вот Лена, например, сестра Ромкиной жены из Ашкелона, пуганная уже до нервного тика. Ракеты летают как птицы. А когда армия вошла в Газу, а это считанные километры, то они перестали спать по ночам от взрывов, залпов и пр. Потому что очень близко и всё очень хорошо слышно.

А я продолжаю «участвовать» в войне на работе. Первая ласточка прилетела, когда ракета попала прямо в заправку в Ашдоде и одного тяжелораненого привезли к нам. И я его лечил. Какие ощущения? Да хрен его знает... Ощущение такое, что передо мной лежит мужик, рядом с машиной которого разорвалась ракета. И мозг пытается оттолкнуть подальше эту реальность, но Израиль очень маленькая страна, тут далеко не оттолкнёшь. До Ашдода рукой подать. И поэтому в следующую сирену у тебя уже совсем другие ощущения. Но опять-таки, видимо, так устроен человек, пока рядом не рванёт – не дойдёт. Это я про себя и про всех жителей центра, для которых след сбитой в небе ракеты – лишь повод для фотографий.

Никто не думал, что затянется до ввода войск. Лето, жара, кому охота потеть? Но пришлось. И придётся ещё попотеть. Как только вошли в Газу, все сразу стали говорить, что наверняка будут убитые, и, к сожалению, слова ненадолго разошлись с делом. Больницы Беэр-Шевы и Ашкелона уже полны раненых. Начали заполнять нас и Тель-Ашомер.

Снова спросишь, что я чувствую... Я вижу этих людей, от них пахнет песком, жарой, оружием, смазкой для автомата, потом, адреналином, от них пахнет страхом, но не трусостью. Так пахнет война для меня. Сейчас, уже когда четвёртый день наземной операции и когда уже около 20 убитых, солдаты очень злые! Миша, они реально злые! Они безбашенные!!! Крышу они дома оставили, когда на войну пошли. Они .... злые-презлые!!! Они страшные!

Ну, в общем как-то так...

Вот сейчас, буквально перед концом смены, опять сирена была. А мы на работе. И у нас 6-й последний этаж.

И я боюсь, что это только начало. Потому что ХАМАС повзрослел, возмужал, окреп. Боюсь, что война затянется. Всем поотменяли отпуска.

Такие дела.

Кстати, в этот раз что-то не очень много высказываний «мировой общественности, осуждающей израильскую агрессию». Как-то они в этот раз поспокойнее. Да и Египет как-то на ХАМАС криво смотрит.

Ладно, выпью коньячку и баиньки. Надеюсь, сирена не разбудит. Мне в 6 утра вставать.

Пойду заведу «хамас» на 6 утра!

Талеб Наем,

город Газа
30 лет, социальный работник

У меня всё хорошо, хоть жизнь и изменилась в худшую сторону. Раньше я был социальным работником при благотворительной организации, которая оказывала психологическую помощь детям, пострадавшим от войны. Работы у меня больше нет. Тем не менее у меня всё неплохо.

Раньше я жил обычной жизнью в городе Газа. Люди нашего района заботились друг о друге и старались друг другу помогать. Теперь они стали узниками собственных домов, над которыми то и дело пролетают израильские бомбы.

Помню, как я раньше ходил по улицам и чувствовал себя в безопасности. Прогуливался по городу, совсем не напрягаясь, не испытывая чувства тревоги. Теперь мой район называют «призрачным городом», его не узнать.

В течение первых дней конфликта магазины, офисы, школы и другие учреждения ещё как-то пытались работать. После наземного вторжения всё закрылось. Торговцы были вынуждены прикрыть магазины, никто больше не ходит на работу. Мысль об обычной, повседневной жизни кажется нам чем-то далёким и почти недостижимым.

Семья моя жива и здорова. Правда, мы стали «беженцами» в доме наших родственников. Те, кто лишился жилья и у кого нет возможности жить у друзей и близких, живут в школьных зданиях под опекой БАПОР (Ближневосточное агентство ООН для помощи палестинским беженцам и организации работ. – Прим. ред.). В этих школах в каждой классной комнате живут по 3–4 семьи. Им не хватает еды, царит антисанитария. Сами мы живём у моего дяди, неподалёку от города Бейт-Ханун. Около 40 родственников ютятся здесь в трёхкомнатной квартире.

Мир, кажется, становится меньше. Я теряю друзей. От семьи не отхожу ни на шаг. Трое моих друзей из семейства Хамад были убиты. Погибли также их 16-летняя сестра, мать и невестка. Наши друзья и соседи из семьи Абу Джарад были убиты во время семейного ужина.

Мой 17-летний брат и несколько других родственников, тоже несовершеннолетних, были арестованы Армией обороны Израиля на прошлой неделе. Брата отпустили, но остальные ребята, по сути ещё дети, всё ещё у них.

Жить становится всё страшнее. Конфликт заставил меня и мою семью, а также около 45–50 тыс. других мирных жителей покинуть свои дома. Мы оставили всё имущество, – кроме одежды, в которой были.

Я ощущаю пустоту. Чувствую себя потерянным. Люди смывают с улиц кровь мирных граждан. Из района Аль-Шаджая в Газе её текла целая река. Но наша семья, спасибо Господу, жива, и у нас всё относительно неплохо.