Накануне Дня Победы они рассказали Metro свои сны о войне и вспомнили самые драматичные моменты тех лет.
 

Война никогда не выпадает из памяти. Когда думаешь о чём-то, война всегда успевает промелькнуть в голове. Она вообще не забывается. Поверьте, ни один снимок, ни один фильм не передаст ужас гибели товарища, который только что был рядом, а спустя мгновение его уже нет. Помню, ещё утром мы все были на завтраке, а после вылета Лёшки Балабанова уже нет... Бывает, что во сне приснится, как вновь укрываюсь от пули в кабине своего Ил-2 (кабина стрелка ведь является самым уязвимым местом) или стремлюсь сбить противника.

Вспоминаю войну в Корее: я два года там провёл после войны с Германией. Мы были все в гражданском, а звали меня там не Александр Милахин, а Мило Хин.

...Мы овладели атомной энергией, забрались в космос, но в человеке до сих пор нет самого главного – стремления к сохранению жизни и мира. Как бы не воспевали патриотизм, говоря о войне, она не нужна никому, особенно солдату, который проливает на ней свою кровь. 

Помню, летом 1944-го под Могилёвом нам приказали прочёсывать леса. Так мы поймали шесть немцев, вышли с ними к одной деревеньке, выжженной дотла, у одного только дома погреб уцелел – в него на дно кинули соломы и этих пленных. Когда рассвело, ко мне подошли офицеры: «Пошли, комсорг, мы их кончать будем!» Я с ними не пошла – не могу я убивать. Когда их достали – человек же понимает, что его конец близок – они упали на колени. Один всё повторял, что у него «цвай киндер». Их расстреляли... Это воспоминание одно из самых тяжёлых.

Но самое жуткое, когда потом мы ехали в машине. Под колёсами были трупы, много трупов. Ехали долго, и в воздухе от разложения стоял сладковато-тлетворный запах гниющих тел. Из-за того, что тела раздуло, ехали как-будто по подушкам. Ужасно! Кто-то мне в разговоре сказал: «Что, неужели не могли убрать трупы?» Я ему: «А ты сам пошёл бы их убирать, если бы тебя не заставили? Да ни за что, а только под силой оружия!» 

Война часто снится мне и сейчас. Снится, как бегу в бой с желанием победить врага, как прыгаю с парашютом из самолёта, снятся товарищи.

Но кроме ужаса войны мне снятся города Европы. Какая она была красивая, какие шикарные здания!

Помню, как в разбомблённом доме в венгерском городе Уйпеште (сейчас это один из районов Будапешта. – Прим. ред.) увидели уцелевший красивый столовый сервиз. Мне товарищ предложил его закопать, а потом, позже, приехать и откопать. Ну, закопали мы его. Так и лежит, а может, кто нашёл его.

Но самое приятное воспоминание – о победе. 8 мая 1945 года мы стояли в Праге. Ко мне подбежал какой-то солдат и сказал, что война закончилась. Я ему говорю: «Не верю!» Он, увидев у меня на руке хорошие немецкие часы, предложил поспорить на них: если он прав – я должен их разбить, если нет – с него будет. Ну, в итоге я разбил часы о стену здания и так был рад этому!
 

Война снится. Снилось не раз, как мы отступали по «дорогам смерти». Все бегут с узелками, сундуками, а немцы, пролетая сверху, расстреливают всех подряд.

Как-то приснилось, как в 1942 году на Первое мая мы, впервые попробовав немного спирта, танцевали и пели весь день!

А самое страшное воспоминание: когда выходили из окружения хуторами и напоролись на фашистов. Мы шли в грязных тряпках вдвоём с девочкой, и тут – группа немцев. К нам вперёд вышел один молодой. Я достала кусок хлеба, показала ему и изобразила, как укачиваю ребёнка на руках, – дала понять, что детей иду кормить. Немцы отпустили и прошли дальше. Мы были так напуганы, что шли до следующего хутора не оборачиваясь.

Бывают и смешные воспоминания. Помню, как инженер нашего полка подкинул нам с девушками в палатку дохлого ужа. Мы с криками повыскакивали, думая, что это гадюка, а он смеялся.