На красной дорожке Каннского фестиваля вы появлялись дважды – во время премьеры фильмов «Лобстер» и «Молодость». Не было ощущения дежавю?

То, что в конкурсе участвовали две мои картины, – это чистой воды совпадение. Я горжусь, что стала частью этих двух работ, потому что и Паоло Соррентино («Молодость»), и Йоргос Лантимос («Лобстер») – настоящие художники с уникальным видением.

Вы проходили кастинг в эти картины?

Нет. Йоргос знал мои работы. Я посмотрела его фильм «Клык», который был номинирован на премию «Оскар». И меня он впечатлил. Там ведь нет никаких спецэффектов, только воображение автора, в которое ты погружаешься всё глубже и глубже с каждым кадром. И с тех пор я захотела с ним поработать. Я попросила его о встрече. Он ведь в Лондоне теперь живёт. Мы встретились, попили чаю, и я ему рассказала о своём желании. А он как раз создавал свой первый фильм на английском языке. И он взял меня на роль. С Паоло всё было по-другому. Он меня выбрал сам.

Что вы подумали, когда впервые прочитали сценарий "Лобстера»?

Я влюбилась в него. Знаете, все интерпретируют фильм по-разному. Для меня это история сродни Нарциссу, когда человек ищет похожего на себя и лишь его может полюбить. В фильме героев заставляют быть вместе. После просмотра «Лобстера» многие заговорили о том, что в современном обществе есть некое давление на одиноких людей, что нас принуждают заводить семьи и разбиваться по парам. Но я этого не чувствую. Так вот, когда я прочла сценарий, у меня не было ни малейшего понимания, как я буду это играть. Мне казалось, что это невозможно. Поэтому я просто доверилась Йоргосу, и он вёл меня за руку по дебрям своего воображения. Сейчас мне даже кажется, что он меня загипнотизировал. (Смеётся.) Но я действительно чувствовала себя словно... пьяная.

Если бы вы оказались в мире «Лобстера», что бы вы сделали? Отправились в отель, где вам пришлось бы найти себе пару? Или предпочли одиночество в лесу, где запрещена любовь?

Я бы точно повторила путь своей героини, восстала бы против системы.

Вы снимались как в Голливуде, так и в Европе. Что ближе?

Надо подумать. Знаете, наверное, всё-таки фильмы вроде «Молодости» и «Лобстера». Но в Голливуде тоже делают хорошее кино. Мне, честно говоря, плевать на то, откуда режиссёр. Он может быть французом, итальянцем, американцем, да кем угодно. Что для меня действительно важно, так это особенный режиссёрский взгляд на вещи.

А теперь поговорим о фильме «Молодость», который, как это ни странно, о молодости, но также ещё о потере памяти, старении, утрате красоты. Это ведь всё то, чего так боятся актёры, верно?

- Есть актёры, которые действительно боятся потерять привлекательность. Но я нет. Я отношусь к своему телу так, как спортсмен. Оно нам обоим нужно для работы. Если писатель выражает себя через написанные страницы, художник через картины, а актёр и спортсмен – через собственное тело. И нам приходится заботиться о физической форме.

А чего вы боитесь?

- Я боюсь каждой роли. И я ничего с этим не делаю, потому что считаю, что это нормально, даже необходимо для создания образа. Страх заставляет тебя вкладывать настоящие эмоции в роль, заставляет гореть ролью. А потом тебе нужно просто отпустить себя и позволить собственному подсознанию рулить процессом. Вот тогда получается настоящий целостный образ.

Сердце в пятки уходило от мысли, что вы играете в одном фильме с такой легендой кинематографа, как Майкл Кейн?

- Нет. На площадке Майкл рассказывал нам много историй, но ни слова о карьере. Мы все актёры, и это то, что мы делаем, а не то, что мы обсуждаем.

Вы хотели бы снова сыграть со своим мужем Дэниелом Крэйгом? Вы ведь с ним познакомились на площадке фильма "Дом грёз".

- Да. Может, мы даже представим наш совместный фильм на следующих Каннах.