Кабинет лучшего криминалиста столицы находится на 10-м этаже внушительного здания на Каширском шоссе. Сооружение, увенчанное гербом, – это Управление внутренних дел юга столицы.

– Когда ко мне приходят журналисты, обычно спрашивают: "А покажите что-нибудь интересненькое", – улыбается Гусакова. – Конечно, у химиков, баллистов и трасологов более зрелищно, у них оборудование, есть что показать. А наши главные инструменты – глаза, лупа, микроскоп и мозг.

Передо мной самый обычный письменный стол, на котором стопка документов и канцелярские принадлежности. Единственное, что выдаёт в хозяйке эксперта, – криминалистическая лупа с подсветкой. Ольга показывает, как ею пользоваться.

– К сожалению, я вынуждена наклоняться к увеличительному прибору очень близко, чтобы рассмотреть документ. В таком положении мне приходится находиться часами. Когда заходят сотрудники других служб, бывает, спрашивают: "А что вы плачете?"

Ещё один инструмент, которым пользуется эксперт, – электронный микроскоп.

– Раньше была "мокрая" аналоговая печать с проявлением и ванночками, что крайне неудобно. На то, чтобы сделать макросъёмку одной-единственной подписи, у меня уходило по полдня. Сейчас с микроскопа я делаю снимок за полминуты.

Ольга Гусакова проводит почерковедческие и технико-криминалистические экспертизы. Её задача – определить, кому принадлежит почерк или подпись, а также установить, соответствует ли документ (оттиск, печать, купюра) общепринятому образцу.

– Вещдоки всегда поступают к нам с конкретными вопросами, важно их правильно сформулировать, – рассказывает специалист. – "Подлинный документ или нет" – это не вопрос, а распространённое заблуждение. Это в корне неверно, потому что вопрос о подлинности решают органы следствия или дознания. Мы техники, и мы пишем, соответствует документ образцу или нет.

Допустим, некую организацию возглавляет условный гражданин Петров. Ольге необходимо установить, выполнена ли подпись самим Петровым. Предположим, в экспертном заключении она напишет, что подпись ему не принадлежит. Однако в рамках следствия будет установлено, что подпись поставил Иванов – легальный заместитель Петрова. Такая подпись имеет юридическую силу, и поддельной её назвать никак нельзя.

Опытный почерковед – ещё и психолог. Он может решить, был ли текст написан под давлением или при необычных обстоятельствах.

– Я проанализировала предсмертные записки двух девочек-подростков, – рассказывает эксперт. – В первом случае девушка даже лист взяла чистый, не из тетради вырвала и не на клочке написала. Общие признаки письма, размещение текста на бумаге… видно, что не было давления, она писала так, как ей хотелось. Это трудно объяснить, но это чувствовалось. У второй девушки общие признаки письменной речи в записке были иными по стилю, по последовательности слов, по повторениям. В обычном состоянии она писала иначе. В экспертизе я написала, что есть изменения в почерке, вызванные внешними факторами. Мужчина, который подтолкнул её к суициду, сейчас отбывает срок, – закончила Ольга Гусакова.

Может ли почерковед вычислить преступника по одному лишь росчерку пера?

– Есть методики по определению пола и возраста, они очень старые, в них есть погрешности, на мой взгляд. Выводы по исследованию мы сообщаем следователям.

Почерки мужчин и женщин действительно разнятся; кроме того, благодаря своему опыту Ольга научилась определять примерный возраст писавшего и его образование.

– Что бы там ни говорили по поводу почерковедения, что это субъективная, абстрактная экспертиза, это неправда, – с волнением продолжает Гусакова. – Сила мышечной памяти очень мощная. Мы неосознанно повторяем одни и те же элементы в нашем письме. Когда я вышла замуж и сменила фамилию, то долго привыкала к новой подписи. И если присмотреться, то сходства между старой и новой вполне можно проследить.