Вы довольно молодая группа (The Temples собрались в 2012 году – Прим. Ред.), но вас уже захвалили музыкальные критики, а также такие иконы британской сцены как Ноэль Галлахер и Джонни Марр, как вы к этому относитесь?
Джеймс: Это те музыканты, чью музыку мы постоянно слушали, когда росли, и, конечно, нас первое время шокировало такое внимание. Не могу сказать, что если б они нас не хвалили, мы бы бросили музыку. Но, конечно. Очень здорово, что они следят за тем, что происходит в сегодняшней музыкальной индустрии, что им не всё равно. Ну, и, конечно, они не говорят таких вещей о каждой второй группе, что, наверное, говорит о том, что в нас есть нечто особенное (улыбается).

А вам самим нравится Oasis или The Smiths?
Джеймс: Да, The Smiths, особенно. А Oasis в определённый момент были самой великой группой в мире, как можно их не любить.

Эти группы через определенное время распались. Как думаете, что должно произойти между вами, чтобы ваша группа тоже распалась?
Том: Понятия не имею. На мой взгляд, многие группы сегодня – это одноразовые проекты, средняя продолжительность их жизни – года три. Мы же вместе играем уже довольно давно, и давно знакомы. И распасться для нас – это прямо таки вызов (смеется)

Вы первый раз в Москве, успели что-нибудь посмотреть?
Джеймс: Да, первый. Нам тут нравится, правда, ужасно жарко у вас. Ночью мы сходили на Красную площадь – потрясающее зрелище.

Том: Особенно в ночи! Такие яркие цвета! Но вот жара – это что-то, у нас Россия больше ассоциировалась все-таки со снегом (улыбается), поэтому такие высокие температуры – это прям сюрприз.

Как бы вы оценили свою популярность в родной Великобритании по десятибальной шкале?
Джеймс: 10 - это типа супергуд? Не знаю, ну, думаю, мы где-то посередине. В этом плане Великобритания – забавная тема. Мы проводим довольно много времени в других странах с концертами, большую часть в США, где у нас, наверное, больше всего фанатов. Британия в плане музыки очень переменчивое место. Например, там очень тепло относятся к представителям альтернативной сцены. Но при этом большое значение играет то, что крутят по радио, потому что поп-музыка занимает львиную долю рынка. Поэтому если тебя нет в радиочартах, тебя нельзя назвать популярным. Например, в Англии нас не узнают на улицах, очень редко, если только в Лондоне или в нашем родном Кеттеринге.

А когда узнают вас, что чувствуете?
Том: Это правда нечасто случается. Но всегда очень приятно.

Окей, расскажите о самом необычном концерте, который вы когда-либо играли?
Джеймс: Думаю, в бассейне. Это был пустой огромный бассейн, мы были внутри. В Женеве. И зрители были вот в этом бассейне, а мы на таком постаменте на противоположном конце. Очень-очень странно. Но звучало очень круто, акустика потрясающая. Думаю, нам надо будет вернуться туда и записать альбом.

Том: Ага, а потом поедем в тур по бассейнам. (смеется)

Некоторые ваши песни непросто понять, вы вкладываете в слова какой-то смысл?
Том: Зависит от песни, конечно. Треки на Sun Structures связаны между собой определенным настроением, и поэтому основной нашей целью было создание атмосферы, чего-то абстрактного, чтобы слушатели сами додумывали смысл. На нашей новой пластинке мы поступили иначе, каждая песня – это уже отдельная история, более внятная. Можно сказать, что мы в этом плане прогрессировали.

А что слушателям ожидать от вашего нового альбома? 
Том: Они будут шокированы (смеется) Но мы сохранили своё звучание, люди сразу поймут, что это наш альбом. Очень хотим уже побыстрее его выпустить.

Что вы почувствовали, когда узнали, что ваш первый альбом попал на 7 место в британском независимом чарте?
Джеймс: Мы никогда не думали, что такое может случиться. Помню, когда мы об этом узнали, сидели в баре, был конец недели. И вот нам говорят, что седьмое место и всё такое. Мы тут же заказали семь бутылок шампанского, правда, довольно дешёвого, и выпили их за каждое пропущенное нами место в рейтинге (смеется)

Возникало ли желание попасть в мейнстримные чарты и стать эдакими поп-звездами?
Джеймс: Не. Наша цель в том, чтобы делать свою музыку и не зависеть от коммерции. Например, тот же Дэвид Боуи. Далеко не все его песни и альбомы имели коммерческий успех, но многие из них были отмечены критиками, это уже настоящее искусство. Мы не против того, чтобы стать популярными, но только на своих условиях (улыбается)

В ваших треках много психоделического саунда, откуда это, каковы были источники вдохновения?
Том: Это всё из той музыки, которую мы сами любим. В основном такое относительное ретро из золотой эры музыки, психоделический рок конца 60-х – 70-х.

Заметили, что этот временной отрезок конца 60-х – 70-х вернулся в моду, в музыке, в одежде?
Джеймс: Музыка, она циклична. Определенные стили никуда особо и не уходили. Хорошая музыка всегда в моде. И дело даже не в мелодиях, а в подходе, в отношении. Музыка из 80-ых тоже вот сейчас повсюду, многие используют синтезаторы и эти ритмы. И, конечно, забавно, что мода действительно идёт в ногу с трендами в музыке.

Что сами слушаете?
Том: Да всё слушаем. Очень нравится нам эклектика. И современных артистов слушаем, и уже ставших классиками.

В ревью вас нередко сравнивают с австралийской группой Tame Impala, как вы к этому относитесь? По забавному стечению обстоятельств, у вас даже названия чем-то схожи.
Том: Думаю, основное сходство у нас разве что в том, что в названиях много одинаковых букв.
Джеймс: Ага, только у них нет “s”.
Том: Лично меня, это не напрягает, неплохая группа.

А почему вы, кстати, так назвались?
Том: Просто так получилось, особой причины или истории нет.

Вы играли вместе с довольно известными музыкантами, например, с Kasabian и Suede, подружились, может, с кем-то?
Джеймс: Мы не заводим друзей. (улыбается)
Том: Мы сами по себе. (подмигивает)

Учитывая, что вы популярны в США, не возникало желания переехать?
Джеймс: Это было бы слишком очевидно.
Том: у нас в принципе ещё есть время, если мы захотим.
Джеймс: Может, когда-нибудь.
Том: Я бы хотел жить где-нибудь в лесу, наверное.
Джеймс: Ага, в Сибири где-нибудь, кажется, там неплохо.

Как вам сказать, летом там ещё жарче, чем в Москве.
Джеймс: О боже, и зимы холодные? Тогда, наверное, нужно получше подумать.

Приготовили какие-нибудь сюрпризы для сегодняшнего концерта?
Джеймс: По крайней мере, одна новая песня точно будет. Нам дали только 45 минут, обычно мы играем минимум час, так что придётся ужиматься.

А вы знаете, много ли у вас фанатов в России?
Джеймс: Честно говоря, не знаем. Хочется надеяться, что хоть кто-то придёт, раз уж нас позвали. Но знаешь, даже если у сцены будет стоять только один фанат, мы сыграем для него. И если, услышав нашу музыку, кому-то захочется познакомиться поближе с нашим творчеством, я считаю, цель достигнута.