Фильм «Под электрическими облаками» завоевал на Берлинском кинофестивале «Серебряного медведя» за лучшую операторскую работу (Евгений Привин и Сергей Михальчук). Metro поздравило режиссёра

– Я очень рад призу, рад за Женю и Сергея, рад, что победили страны Россия и Украина (фильм совместный – Прим. ред.). Это здорово.

Чем запомнился Берлинский кинофестиваль?
– Фестивали все примерно похожие. Единственное отличие Берлина от Канн или Венеции, что на Берлинале холодно, а ещё – что он сделан с немецкой тщательностью. В течение трёх суток обсуждали, кто, за кем, когда должен появляться в зале и как занимать свои места. Это было невыносимо. Все эти фестивали отличаются лишь нюансами. В Каннах более модно всё, Берлин такой более социально ориентированный. В этом году посмотрите на основные фильмы… В центре внимания, то девочка, которая не хочет избавляться от ребёнка, то священники-педофилы...

Вы вообще себя уютно чувствуете на красных дорожках, когда приходится затягивать себя в костюм и галстук?
– У меня один костюм, который уже много лет со мной путешествует. Мне кажется, он уже привык (смеётся). Я считаю, что вообще самое пошлое, что есть в кинематографе, – это красные дорожки. Кинематограф, по-моему - это то, что делается людьми для людей, для каких-то эмоций, интереса, внутренней жизни, а не для красной дорожки. Красная дорожка – это бонусная история, это правила игры. Для меня это выглядит диковато, когда нужно обязательно проехать на дорогой машине 25 метров, чтобы потом из неё выйти, да ещё и тебе перед всеми открывают двери. А мы, русские люди, как-то не привыкли, чтобы тебе водитель двери открывал. Я каждый раз вздрагиваю, хочется сказать: "Я сам открою".

Что касается социальной проблематики Берлинского фестиваля. "Золотого льва" взяла картина "Такси" иранского режиссёра Джафара Панахи, которому на родине власти из-за антиправительственной деятельности запретили снимать фильмы и выезжать из страны… Вы можете представить себя в ситуации, что вы больше не занимаетесь кино. А чем тогда?
– Я не знаю. Я с большим уважением отношусь к Панахи. Но я не очень понимаю, как это ему запретили. Государство денег на фильмы ему не даёт, но ведь он же снимает картины. Снимает. Он же не сидит в концлагере. Я думаю, что в России, если бы такое было, то вряд ли можно было бы и быть страшногонимым и фильмы снимать. Закроют просто и всё.

Всё тот же Панахи в своей картине сам сыграл и главную роль. У вас не возникает мыслей оказаться по ту сторону камеры?
– Он такой благородный иранец в шарфике. Я похож на Шрека, мне кажется, со мной драмы не выйдет, только комедия в лучшем случае.

Как приняли критики вашу ленту на фестивале? Что из отзывов запомнилось?
– Вся крупная, значимая критика, например, издание Daily Script, Variety Magazine, The Hollywood Reporter, Le Figaro, и так далее – они все писали либо хорошо, либо очень хорошо про картину. Но вообще были разные оценки. Нужно понимать, что это картина – очень русский фильм. Он вообще не делался, чтобы его понимали иностранцы. Какие-то ключевые вещи они не считывают. Как верно говорит моя мудрая жена и художник Елена Окопная, проблематики 91-го года для западной Европы и Америки не существует. А делать титры в 91 году произошло то-то и то-то мы не хотим. Что касается Восточной Европы, реакция очень хорошая на фильм. Основные споры будут, когда фильм выйдет здесь.

А когда картина выйдет у нас?
– Весной планируем, в конце весны, наверное. Сейчас начнём над этим работать.

А как трактовали образ недостроенного здания, вокруг которого разворачиваются события? Наверное, кто-то говорил, что это образ России?
– Кто-то и так посчитал. Мы же позволяем трактовать фильм по-разному. Это абсолютно поэтическое кино, для нас это в первую очередь было кино о поколении, о каких-то хороших людях, которые что-то хотят сделать… О попытках понять, кто мы такие. Мы писали стихи о своей стране, о том, что в ней много прекрасного, много несовершенного, много разного, но мы её любим и пытаемся проникнуть в её душу.

Вы анонсировали, что следующей картиной хотите сделать фильм про Довлатова...
– Да, очень хотим. Это не будет байопик в чистом виде, это будет история вокруг Довлатова. Мы пока делаем этот проект, и для нас сейчас очень важно. чтобы семья его одобрила.