Глава 52
– Будут Театральную брать.
– Ну?
– У них в туннелях стоят штурмовые бригады. Наготове. И две диверсионные группы на Театральной. Будут взрывать переходы к вам сюда. И когда отрежут Театральную... Через пять минут... Будут там.
– Умбах что? Зачем он?
– Он радист. Должен был сигнал к началу получить.
– А ты?
– Я при нём. Связной.
– Кто задание давал? Тебе – кто?
– Дитмар.
– Знакомы.
Майор окаменел. Часы над головой у Артёма считали: ц-к, ц-к, ц-к. Такие же точно часы, как у ганзейского майора. Только окончание у аббревиатурной истории ВЧК было другое, преждевременное.
– Ну ведь ты тут. У нас. И Умбах у нас. Значит, они пока ждут. Сколько будут ждать?
– Должны были до окончания спектакля ударить. Если затянуть... Пошлют кого-нибудь проверить. И всё равно рванут.
Ц-к. Ц-к. Брови у майора сползлись.
– Остальных знаешь в лицо? Из тех двух групп?
– Знаю. Старших.
– Поможешь?
Он кивнул раз проржавело, натужно.
– Так быстро не успеем собрать людей... – сказал вслух майор. – Надо время потянуть. Надо потянуть время.
Хотел подсказать майору, но боялся: тот ведь нарочно сделает наоборот. Должен сам. Думай, думай, майор. Ну?!
– А если дезу им? Что группы уже нейтрализованы?
– Как? Не успеть.
Артёму хотелось зажмуриться, спрятаться, запахнуть нутро, чтобы майор его намёк, его мольбу не разгадал; но он заставил себя держать глаза выпученными, как будто он сам приглашал Глеба Иваныча в себя. И тот влез в Артёма через зрачки, раскорябал роговицу, пообтёр и испачкал там всё мелкими брызгами Петра Сергеевича.
– Пароль, отклик для радиообмена есть у тебя? – в конце концов решил он.
Артём молча наклонил голову. Потом осторожно вернул её обратно. Боялся спугнуть майорово решение – единственно Артёму спасительное.
– Пошли.
Через коридор, мимо отпертой уже камеры, где стояли смертники, пялились в пол, в стены, словно спешили спрятать и сберечь свои души в кафельных швах, под линолеумными отворотами, проследовали в другую комнату с надписью на двери: «Связь». Стал по стойке «смирно» заморённый связист с заячьей губой. Стол с телефоном, зелёные ящики с тумблерами и стрелками, наушники.
Конвоир встал в дверях, Артёма пинком пригласили к аппарату. Но до этого Глеб Иваныч снял телефонную трубку, попиликал кнопками.
– Алло. Мне Анциферова. Да, товарищ полковник. Тут деятель у меня сознался. Говорит, Рейх собирается Театральную брать. Сейчас прямо.
Голос. Голос Артём узнал – там, под сценой лёжа, слышал его.
– Даёте добро? Есть. И как раз успеете тогда подкрепление нам... Да. Согласен. Не мы это начали. И я тоже не вижу другого... Есть. Принято.
Артём ждал тихо, больше даже не думал, чтобы шумом мысли не спугнуть севшую ему на плечо волшебную Жар-птицу, удачу. Один шанс был на тысячу.
– Частота какая?
Криворотый связист сел к радио; Артём выдал ему частоту. Пошли шерстить эфир. Наушники Артёму водрузили на голову косо: один ухо прикрывает, другой к людям развёрнут.
– Антенны вы наверх вывели? – спросил он. – Как отсюда ловится?
– О своём лучше думай, – посоветовал ему майор. – О нашем.
– А вы... Вам никогда не удавалось... Другие города услышать?
Связист, будто это его спрашивали, покачал головой.
– Нет никаких других городов, пацан, – сказал майор. – Забудь.
– Но люди же приходят... Были ведь люди из других городов? Приходили в метро.
– Враки.
– А их устраняли. Ваши же.
– Тоже враки.
– И тех, кто об этом болтал...
Глеб Иванович сощурился. Постучал стволом по железному ящику.
– Не хрена потому что враньё пересказывать! Сидим тут и сидим! Душу баламутить зачем людям? Пускай мечтают, о чём сказано мечтать. О том, что победим Ганзу, всех буржуев поставим к стенке и тогда будет в метро коммунизм. И грибов всем полная норма. Тут будет хорошо. Здесь. У нас. Родину любить нужно, понял? Где родился, там и пригодился.
– Я наверху родился.
– А сдохнешь снизу!
