Глава 49

– Присаживайся, – сказала женщина. – В ногах правды нет.

Мужик сморкнулся. Артём примерился к скамье и остался стоять, как будто от этого быстрее его бы приняли, выслушали и согласились отпустить радиста на все четыре стороны.

– Тоже думаешь, сейчас вот сразу разберутся, да? – вздохнула женщина. – Мы-то третий день тут вот так. И хорошо, может. Они тут разбираются так... что лучше б и не разбирались.

– Помолчи, – простонал мужик. – Хоть сейчас бы ты помолчи.

– Сюда дядьку передо мной не приводили? – спросил Артём у неё. – С усами такого? – он руками показал, как бессильно свисали у Умбаха усы.

– Не было. И без усов не было. Одни кукуем. Друг друга вон грызём.

Мужик отвернулся к стене и с ненавистью заковырял её ногтем.

– А ты что натворил-то?

– Ничего не творил. Дядьку вытащить надо.

– А дядька что сделал?

Артём посмотрел на её телесные колготки, все в шрамах заштопанных, на её руки – синяя кровь течёт под кожей совсем близко, распирает. Глаза из-за чёрной каймы сперва кажутся большими и страстными, как в последний раз, а на самом деле – нет, обычные. Улыбка морщинистая. Морщины усталые.

– Дядька тоже ничего. Мы с Театральной вообще. Жили и жили себе.

– И как вам там, на Театральной? Хреново, небось? – она посочувствовала.

– Нормально.

– А нам тут говорят, вы друг друга доели почти уже. Врут, что ли?

– Юлька! Ну ты не дура? – окликнул её мужик.

– Мы-то тут хорошо живём, – вспомнила Юлька. – Нам-то так, в принципе, и плевать, что у вас там, – она подумала, посомневалась. – За грибами-то подолгу стоите?

– Как – стоим?

– Ну вот в конец очереди встал. Каким номером будешь?

– Какая очередь? Деньги есть – купил.

– То есть деньги? Купоны, что ли?

– У нас тут, – вмешался мужик, – не нужны деньги никакие. У нас кто работает, тот и ест. А не как у вас на вашей Театральной. У нас трудовой человек под защитой.

– Ладно, – сказал Артём.

– Жрите сами ваши деньги, – добавил мужик.

– Ну что ты, Андрюш, напал на него? – заступилась Юлька.

– Подсадили мурло какое-то, а ты ему и титьки ещё покажи! – Андрюша харкнул под себя, но как бы и в Артёма.

– А то вдруг тебе титьки мои занадобились, – улыбнулась она мужику.

– Я не провокатор, – сообщил сам себе Артём.

– Я вообще ничего не хочу знать, – сказал Андрюша. – Это всё не моё дело.
Помолчали. Артём прислонился ухом к двери. Было тихо. Посмотрел на часы. Что там Дитмар?

Верит ему ещё? И сколько ещё согласится верить?

– Вообще, что ль, очередей нет за грибами? – спросила Юлька. – А сколько в одни руки дают?

– На сколько денег хватит. Патронов, – на всякий случай объяснил Артём.

– Дела! – восхищённо сказала Юлька. – А если вдвоём прийти?

– Что?

– Тогда обоим дадут, сколько хватит?

– Ну да.

– Зажрались, гады, – сказал Андрюша. – Ты думаешь, они чьи грибы жрут? Наши с тобой! У нас дети с голоду пухнут, а эти жируют!

– И ничего не пухнут! – испугалась Юлька. – У нас и детей-то нет.

– Я конфигурально. Образно то есть я.

Он уставился на Артёма с тоской и чувством только что совершённой непоправимой ошибки; заливаясь багровым.

– Он не говорил такого, – попросила Юля Артёма. – Хорошо?

Артём пожал плечами. Кивнул.

– За собой последи! – рявкнул Андрюша жене. – Дура! Не балаболила бы, были бы дома. А то тебя Ефимовы ничему не научили!

– Ефимовы-то ведь молчали, Андрюш, – прошептала та. – Их так взяли. Ни словечка никогда от них против... Против.

– Значит, было за что! Было, значит! – шёпотом же крикнул он. – Как это – вот так, ни с того ни с сего людей возьмут и... – он сплюнул. – И всю семью.

– Что – всю семью? – спросил Артём.

– А ничего! Что надо!

– Да я только что сказала-то? Что грибов не хватит на этот год. Что неурожай в сов­хозе из-за хвори... Из-за гнили белой. Голодать будем. Ну это же так все! Я ведь это не из головы взяла! А они: клевета... Эта... Пропаганда...

– Кому сказала-то? Дура ты болтливая! Дементьевой Светке сказала! Ты про Дементьевых не знаешь, что ли?

– У Дементьевых Дашка в консервном цеху стоит, она будто сама не понимает!

– Стоит и помалкивает, значит! Людей не за такое берут! Васильеву за что? Что «Господи, помилуй» перекрестилась! А Игоря вон из сто пятой за что забрали? На перекуре болтал, что на Черкизовскую люди пришли снаружи.

– Из какой снаружи? И что?

– Не из Москвы. Поверху откуда-то. Из другого, типа, города. И без химзы пришли якобы. Ну и что тут такого? В этом-то что? И ясно, что байка. Типа, всех этих иногородних до единого враз замели и тем же днём... – он чиркнул пальцем по горлу.

– Не показывай на себе! – испугалась Юлька.

– Байка, ну? Дурь ведь! Америкосы, сволочи, всё начисто нам снесли, это и дитё малое знает, что одна Москва стоит. Какой ещё город! А Игорька Зуева на следующий день выдернули. Юдин там слушал, а Юдин тоже... Пнём надо быть, чтобы при Юдине...

– Из какого города? – Артём подобрался. – Из какого города пришли? Эти, на Черкизовской?