Он отошёл ко Господу 2 января 1833 года. При этом заранее предузнал день своей кончины и указал место для будущей могилы. В самый момент смерти преподобный был в своей келье и стоял на коленях перед иконой Божией Матери. После его блаженной кончины память о нём не только не ослабевала, но всё более возрастала среди православного русского народа. Люди верили, что он и по отшествии из этого мира не оставляет без помощи тех, кто обращается к нему с молитвой.

В 1902 году император Николай Александрович выразил желание, чтобы Церковь приступила к прославлению чтимого народом угодника Божьего. Документ, принятый Святейшим синодом 29 января 1903 года гласил: «Благоговейного старца Серафима, почивающего в Саровской пустыни, признать в лике святых, благодатию Божию прославленных, а всечестные останки его – святыми мощами...»

Самое прославление было совершено в Сарове, там присутствовали царь, царица, другие члены августейшей фамилии и великое множество паломников.

Далее я буду цитировать книгу Александра Александровича Мосолова «При дворе последнего российского императора», автор был начальником канцелярии Министерства императорского двора и сопровождал государя во время той поездки.

Александр Александрович пишет: «Из Петергофа Их Величества со свитой выехали на царском поезде 15 июля и 17-го утром прибыли на платформу близ города Арзамаса. Там ждали их экипажи, запряжённые четвёрками. По всей дороге на десятки вёрст тянулись огромные вереницы народа. Говорили, что, помимо окрестных жителей, со всех концов России прибыло в Саров до 150 000 человек. Было отрадно видеть эту массу крестьян в деревенских нарядах, с бесхитростным восторгом встречавших своего «царя-батюшку». Остановок для принятия хлеба-соли было не- мало. Император, довольный зрелищем своего счастливого, его приветствующего народа удачно отвечал на возгласы толпы...»

Автор продолжает: «Прибытие в Саров было удивительно торжественно. Колокольный звон, множество духовенства в блестящих облачениях, вокруг государя толпы народа, напряжённо безмолвствующего и прислушивающегося к словам царя и церковных иерархов. Последние лучи заходящего солнца, освящающего древнюю обитель, вечерня с дивным синодальным хором... Не буду перечислять всех бесконечно длившихся служб. Сам обряд прославления тянулся четыре с половиной часа. Удивительно, что почти никто не жаловался на усталость; даже императрица почти всю службу простояла, лишь изредка садясь. Обносили раку с мощами уже канонизированного Серафима три раза вокруг собора. Государь не сменялся, остальные несли по очереди».

В день отъезда из Сарова царь оказался в огромной толпе людей, которые оттеснили его свиту. Около монарха остались только Мосолов и тамбовский губернатор фон дер Лауниц.
Продолжаю цитирование: «Я предложил царю встать на наши с фон дер Лауницем скрещённые руки, тогда его будет видно издали, но он не согласился. В это время толпа навалилась спереди, и он невольно сел на наши руки. Затем мы его подняли на плечи. Народ увидел царя, и раздалось громкое «ура».

Я утверждаю, что если бы в густой толпе, которая чуть не задавила государя, вырос под ним из земли высокий конь, возвышающий его над народом, то царь одним возгласом, одним повелительным мановением руки мог повести эти сотни тысяч людей на верную смерть или на какую угодно победу».

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.