29 октября (1889 года) – день смерти Николая Чернышевского.

Я хорошо помню, как в школе нас заставляли изу-чать роман «Что делать?», и я уже тогда понимал, что художественных достоинств у этой вещи нет. Но в шестидесятых годах позапрошлого века этот опус был восторженно принят либерально настроенными разночинцами.

А вот представители великой дворянской культуры отнеслись к нему пренебрежительно. Об этом, в частности, свидетельствует Владимир Набоков: «Есть, есть классовый душок в отношении к Чернышевскому русских писателей, современных ему. Тургенев, Григорович, Толстой называли его «клоповоняющим господином».

Это цитата из романа «Дар», из пространной четвёртой главы, которая вся посвящена биографии Чернышевского. Итак, продолжаю цитирование Набокова: «Чернышевский не отличал плуга от сохи; путал пиво с мадерой; не мог назвать ни одного лесного цветка, кроме дикой розы; но характерно, что это незнание ботаники сразу восполнял «общей мыслью», добавляя с убеждением невежды, что «они (цветы сибирской тайги) все те же самые, какие цветут по всей России». Писатель продолжает: «Какой он был бедный, какой грязный и безалаберный, как далёк от соблазнов роскоши... Мы присутствуем при том, как изобретательный Николай Гаврилович замышляет штопание своих старых панталон: ниток чёрных не оказалось, потому он какие нашлись принялся макать в чернила; тут же лежал сборник немецких стихов, открытый на начале «Вильгельма Телля». Вследствие того, что он махал нитками (чтобы высохли), на эту страницу упало несколько чернильных капель; книга же была чужая. Найдя в бумажном мешочке за окном лимон, он попытался кляксы вывести, но только испачкал лимон да подоконник, где оставил зловредные нитки. Тогда он обратился к помощи ножа и стал скоблить (эта книжечка с продырявленными стихами находится в лейпцигской университетской библиотеке; какими путями она попала туда, к сожалению, установить не удалось). Чернилами же (чернила, в сущности, были природной стихией Чернышевского, который буквально, буквально купался в них) он мазал трещины на обуви, когда не хватало ваксы; или же, чтобы замаскировать дырку в сапоге, заворачивал ступню в чёрный галстук. Бил стаканы, всё пачкал, всё портил: любовь к вещественности без взаимности».

Когда в Москве существовала улица Чернышевского, мне как-то пришла в голову такая мысль. А что если переименовать ближайшие к ней переулки и впредь их именовать: имени первого сна Веры Павловны, имени второго сна Веры Павловны и т. д.?

Кощунственный и безнравственный роман Чернышевского был дан на прочтение государю Александру Второму. На обложке книги значилось название – «Что делать?» На этот вопрос царь-освободитель дал прямой ответ, он приписал: «Руду копать!».

Мнение автора может  не совпадать с мнением редакции.